Темная комната http://darkroom-forum.ru/forum/ |
|
Душа на кончике пера - Judy Abbott http://darkroom-forum.ru/forum/viewtopic.php?f=40&t=3775 |
Страница 1 из 2 |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 20:17 ] |
Заголовок сообщения: | Душа на кончике пера - Judy Abbott |
Душа на кончике пера. Дневники пишутся лишь для того, чтобы однажды их кто-то прочитал. |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 20:18 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Душа на кончике пера (черновик) |
Пролог. Многие утверждают, что случайности случайны. Человек живет себе, поживает, а потом – Бац! – с ним что-нибудь случается. Во благо или во зло, это уже не важно. Что-то случилось и надо что-то делать: роптать ли на судьбу или же стойко принять ее удары. Это тоже, по сути, не важно, так как не многие успевают заглянуть в себя и понять: «зачем?». А ведь ответ на этот извечный вопрос находится именно там. Человек, как известно, существо мыслящее, а мысль имеет обыкновение воплощаться в реальности. Вспомните, с какими мыслями вы идете по жизни? Оглянувшись назад, не сложно будет провести ту грань, где мечта или случайно брошенная мысль приобретает совершенно четкие очертания и даже способна вершить судьбу. Но мы зачастую об этом забываем, разбрасывая, то тут, то там наши страхи и желания. Все бы хорошо, если сбывались только наши желания, но и страхи не дремлют. Они караулят нас за углом и в самый неожиданный момент бьют в самое сердце. А после мы ломаем голову над все теми же вопросами: «зачем?» и «почему?». Вспомните, как в далеком детстве вы мечтали о красивой кукле или заводном паровозе. Вы таили эту мечту глубоко в сердце, представляли, как будете играть со своими новыми «друзьями», вам даже казалось, что вот-вот и вы сможете прикоснуться к ним. А потом на Рождество, под елкой, вы находите долгожданный подарок. Вы удивлены и обескуражены, ведь никому на свете вы не рассказывали о своей мечте. Но вот вы уже подросли. Ваши желания выросли вместе с вами. Теперь вы желаете любить. Пылко, страстно. Как в сказке. Во чтобы то ни стало, любой ценой. Любовь наполняет ваше сердце. Каждый атом вашего существа. И вот, наконец, Она пришла. Она рядом. Здесь. Сейчас. Но в своих мечтах вы никогда не задумывались над тем, что любовь может быть без ответа. Юное сердце не настолько еще мудро, чтобы постичь простую истину: «любить – благо, быть любимым – счастье». Вы в смятении, подавлены. Ведь не о том мечтали долгими вечерами. Вы скажете, что это просто случайность, каждого может постичь такая участь. Но говорю вам, что вы мечтали любить, но не просили Бога быть любимым. Кто-то однажды сказал: «Бойтесь своих желаний, они могут сбываться». Как бы искренно мы не желали себе всяческих благ, но страх того, что этому может что-то помешать, оттягивает момент наступления «рая на земле». «Бойтесь бояться,» - скажу вам в ответ. А иногда страхи одного встречаются с желаниями другого, и тогда происходят поистине удивительные вещи. А все благодаря какой-нибудь случайности, которую никто бы не подумал воспринять всерьез. Как бы то ни было, но произошло то, что произошло. Была ли это случайность или чья-то намеренность, судить не беремся, так как все уже случилось, и с этим надо было что-то делать. |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 20:19 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Душа на кончике пера (черновик) |
Глава 1 Случайная Утро 29 марта 1918 года выдалось по-весеннему радостным. От снега не осталось и следа, а щебетание птиц возвещало о начале теплых деньков. Всюду пахло свежестью и молодой листвой, только что проснувшейся ото сна. Было еще рано, и редкие прохожие щурились, глядя на беспечное солнце. Маленькая, изящная фигурка вышла из экипажа и направилась в сторону вокзала. На нее можно было вовсе не обратить внимания, если бы не одно но: трость, которая совсем не вязалась с образом утонченной, рафинированной леди. Походка была неуклюжей, а шаги слегка неуверенными, словно ей что-то мешало идти. Было заметно, что она уже свыклась с пристальными взглядами прохожих и не замечала сочувствия в их глазах: в этом присутствовало что-то трагически печальное и трогательное. Маленькая, воздушная фигурка, окрыленная внутренней силой и мужеством. Вскоре девушка влилась в шумную толпу. Там она смогла перевести дыхание. Все куда-то спешили, не обращая на нее внимания: в толпе как нигде ощущаешь свое одиночество. Какое дело им было до чужой души, когда у них столько своих забот. Это придало девушке немного уверенности и сил двигаться дальше. Вот перед ней уже и поезд, который скоро отправится. Юная леди вглядывалась в толпу, лихорадочно кого-то ища, а в голове вертелось одно: «Лишь бы успеть». Вдруг она увидела высокого, красивого молодого человека с темными волосами, ниспадающими до плеч, правильными тонкими чертами лица и пронзительными голубыми глазами. Некая непостижимая сила и тайна пряталась в глубине его глаз, то, что не дано понять никому. На нем был строгий, элегантный костюм, до блеска начищенные ботинки, а теплое игривое солнце заставило молодого человека снять плащ и небрежно перекинуть через руку. Казалось, в этом человеке все было идеально, кроме одной детали – улыбки. Ее просто не было, и все, кто его знали, сомневались в ее существовании. Конечно же, он иногда улыбался, но это всегда была всего лишь ухмылка, не чета той искренней и беззаботной улыбке, которая озаряет лицо счастливого человека. Именно к нему и направилась юная особа. Он стоял чуть в отдалении от всей толпы и суматохи, символически проводя черту между собой и остальными. И не только из-за того, что он устал от многочисленных поклонников и журналистов, без разрешения вторгавшихся в его жизнь. Просто он был не такой как все. Поравнявшись с ним, она смущенно улыбнулась уголками рта: «Терри, ты случайно забыл у меня свою пьесу,» - сказала она, протягивая рукопись. «Сюзанна, это ни к чему, - в голосе молодого человека чувствовалась неподдельная усталость, но тон как всегда оставался учтивым. – Я помню ее наизусть. Тем более ты знаешь, что я не люблю, когда меня провожают». «Да, но.. – осеклась девушка. – Мне так хотелось тебя увидеть, ведь ты уезжаешь на целый месяц» - и в глазах девушки заблестели слезы. «Сюзанна, это всего лишь гастроли – вздохнул Терри, - ровно через месяц я вернусь, и все будет как прежде». Последние слова почему-то сквозили обреченностью, словно перед ним стояла не красивая, молодая леди, а надоедливая, вечно брюзжащая и всем недовольная старуха. Однако Сюзанна, казалось, не услышала грустные нотки в голосе молодого человека, а, может быть, вовсе не желала их слышать. «Ах, да – спохватилась девушка и протянула Терри сверток – ты наверняка с утра ничего не ел, поэтому я приготовила тебе бутерброды». «Сюзанна, не стоит обо мне так беспокоиться. Я уже взрослый и могу сам о себе позаботиться – отрезал Терри, но увидев, как расстроили его слова девушку, чуть мягче добавил – ты бы лучше поберегла себя. Помни, что доктор запретил тебе много ходить». Сюзанна залилась румянцем. Ей всегда было приятно, что Терри о ней так печется, и чтобы его не огорчать чуть слышно добавила: «Пустяки. Нога совсем не болит» - хотя на самом деле она пульсировала от боли. Чтобы скрыть это, она улыбнулась одной из своих самых веселых улыбок, которая говорила: «Все прекрасно, все просто чудесно!». Все кто был плохо знаком с этой парой, охотно бы поверили и в эту улыбку и в то, что все действительно хорошо. Однако остальным было понятно, что все идет не так. Не так как хотелось бы ни Терри, ни Сюзанне. Оглядевшись по сторонам, Сюзанна вспомнила, как однажды они уже стояли так на перроне, ожидая отправления поезда. Тогда все было так чудесно и сказочно. Тогда… «А помнишь, как мы вместе гастролировали с «Королем Лиром»? Я была тогда так счастлива, что мы делили эту дорогу пополам» - мечтательно произнесла Сюзанна, и солнце в ее глазах засияло миллионами веселых огоньков. Но Терри почему-то вздрогнул и посмотрел вдаль, как будто он действительно увидел и ту дорогу, и множество городов, где им приходилось выступать. А может быть, что-то еще промелькнуло в его голове, что заставило молодого человека напрячься, опустить глаза и тихо произнести: «Я все помню…помню…» - слова звучали плавно и протяжно, но в них не было той легкости и жизнерадостности от ворвавшихся воспоминаний, которые завладели Сюзанной, а лишь щемящая сердце грусть и тоска. Наконец-то поезд просигналил спасительный гудок, возвещающий о скором отбытии. «Ну, мне пора – облегченно вздохнул Терри и прыгнул на подножку поезда. По чистой случайности, он не заметил, как из плаща, который он держал в руках, выпала тетрадь. Удивителен сам факт, что он этого не заметил, так как она была довольно увесистая и толстая. Словно проведение или чей-то злой умысел закрыли глаза молодого человека на сие происшествие. Между тем поезд начинал свой медленный ход, постепенно ускоряясь, и вскоре скрылся за горизонтом. Перрон опустел, оставив Сюзанну в одиночестве. Неожиданно она почувствовала, как вместе с поездом что-то неуловимое покидает сердце. Хотелось плакать и смеяться одновременно… но все-таки больше плакать. Девушка никогда не чувствовала ничего подобного прежде, поэтому не сразу поняла, что происходит, а лишь потом, значительно позже… «Надо идти домой, а то мама будет волноваться» - подумала девушка, и сделав шаг, почувствовала, как трость что-то задела. Это была тетрадь. Толстая, в изысканном кожаном переплете с причудливыми узорами, перевязанная шелковой черной лентой. Сюзанна сразу поняла, кому она принадлежит. «Это же тетрадь Терри! Это точно она – удивлялась девушка своей находкой – я видела ее сотни, нет, тысячи раз! Но как она здесь оказалась?! Наверное, он ее обронил, когда прыгал в поезд» – сама себе ответила Сюзанна. Девушка наклонилась, чтобы поднять тетрадь. Делать это пришлось значительно дольше и утомительнее, чем раньше, когда она могла ходить и бегать как все, и как Терри тоже. Усилия дали свои результаты: в правом нижнем углу красовались три самые заветные буквы: «T.G.G.». |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 20:21 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Душа на кончике пера (черновик) |
Глава 2 Обманчивая Сюзанна осторожно открыла дверь и вошла в дом. Стрелка часов на стене едва доползла до десяти. Девушка намеревалась незаметно проскользнуть в свою комнату, памятуя о том, что мама будет весьма недовольна ее утренней прогулкой в сторону вокзала. Несмотря на то, что Терри стал почти членом их семьи, миссис Марлоу никогда не относилась к нему с теплом. Она лишь безмолвно принимала выбор дочери. В ее взоре всегда угадывался беззвучный вопрос: «Почему именно она, а не ты?» Сюзанна не могла вспомнить ни одного момента, где бы мама вежливо улыбнулась юноше, искренне поинтересовалась его жизнью. Девушке было больно осознавать, что два самых дорогих для нее человека, так и не смогли найти общий язык. Ведь в том, что случилось никто не виноват. Это случилось и все. Главное, что она жива, и они с Терри вместе наперекор судьбе. Она была уже в дверях комнаты, когда услышала голос миссис Марлоу за спиной: «Сюзанна, дорогая, где ты была? Я с ног сбилась тебя разыскивая!» Сюзанна глубоко вздохнула, «нарисовала» улыбку на лице и повернулась к маме: «Ну, что ты, мамочка, зачем же так переживать? Я просто решила немного прогуляться по парку перед завтраком» - речь девушки звучала очень убедительно, ведь когда-то давным-давно, в другой жизни, она была подающей надежды бродвейской актрисой, и ей не раз приходилось играть перед публикой. Но мама была совсем другое дело. Иногда Сюзанне казалось, что та могла читать ее мысли и всегда знала, что у дочери на душе: «Сюзанна, разве я учила тебя когда-нибудь врать?» - укоризненно произнесла миссис Марлоу – я была в парке, но там тебя не оказалось». Она подошла по ближе к дочери, нежно взяла за руку и посмотрела в глаза: «Скажи, ты ходила его провожать, ведь так?» Сюзанна почувствовала прижатой к стене. Она не хотела врать маме, но и знала, что правда ей очень не понравится. Немного поколебавшись девушка тихо произнесла: «Да, мама». Казалось, что миссис Марлоу только и ждала этого ответа, чтобы обрушить все негодование на плечи и без того хрупкого дитя: «Сюзанна, ты же знаешь, что я этого не одобряю! В твоем состоянии выходить одной на улицу вовсе не безопасно, а тем более идти на вокзал! А если бы с тобой что-нибудь случилось? Как он мог быть таким бесчувственным? Позвать девушку туда, где куча всякого сброда! Я всегда знала, что он совершенно не достоин тебя!» «Мама, но он не звал меня! Я пришла сама!» - выкрикнула Сюзанна, не в силах больше терпеть маминых нападок. «Сама?! – возмутилась женщина – Сюзанна, это же совсем не допустимо! Это все ваши актерские вольности! Ты не должна забывать, что ты - леди! Не имеет никакого значения, что вы помолвлены, это не дает тебе права поступать так бесчестно!» «О какой чести ты говоришь, мама?!»- Сюзанне всегда было не понятно, почему мама придает такое большое значение условностям высшего света. С самого детства ей приходилось выслушивать пространные речи матери о том, что НЕ должна позволять себе настоящая леди. Нельзя было практически все: проявлять свои чувства, высказывать суждения, быть естественной и делать то, что велит сердце. «Мы любим друг друга и скоро поженимся, и я думаю, что в праве проводить любимого человека, ведь мы не увидимся целый месяц!» «Но ведь он же не позвал тебя проводить его?» - в голосе мамы звучал упрек. «Да, но…но…-Сюзанна, не знала, что и ответить – он просто не хотел меня беспокоить. Но был очень рад, что я все-таки пришла!» Слова почему-то прозвучали фальшиво. Миссис Марлоу стало очень жаль дочку, она крепко прижала ее к себе и сказала: «Прости меня. Я не хотела тебя обидеть. Но ты всегда должна помнить о своей гордости. Не забывай, что ты у меня самая лучшая девочка на земле. Никто не стоит того, чтобы ты так растрачивала себя» - по щекам женщины потекли беспощадные слезы. Сюзанна почувствовала, как и ее сердце рвется на части. То, что ни она, ни мама никогда не произносили вслух, все время витало где-то рядом и не давало спать по ночам. «Мамочка, и ты прости, что не послушала тебя. Но для меня это очень важно. Это же прекрасно – жить. И быть рядом с Терри – сквозь слезы произнесла Сюзанна далекие слова из прошлого. «Конечно, дорогая, конечно. Ты говоришь все правильно – успокаивала ее женщина – я только хочу, чтобы ты была счастлива». «Мама, я, правда, счастлива. Я очень люблю тебя и Терри и очень рада, что вы есть в моей жизни. Только, пожалуйста, не плачь». По щеке Сюзанны ползла одинокая слеза, какая же маленькая и беззащитная, как сама Сюзанна. А настенные часы по-прежнему отстукивали свое «тик-так», отмеряя еще один день лжи самой себе. |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 20:21 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Душа на кончике пера (черновик) |
Глава 3 Элегическая После завтрака Сюзанна по обыкновению проводила несколько часов в библиотеке. Ей очень нравилось находиться среди книг. Библиотека была ее любимым местом с самого детства. Когда ее отец, мистер Марлоу, был еще жив, он по крупицам собирал свою коллекцию книг, привозя их с разных концов света. Здесь можно было найти все: атласы, энциклопедии на любую тему, старинные рукописи, романы и, конечно же, пьесы. В них-то и влюбилась Сюзанна, когда была еще совсем маленькой девочкой. Всякий раз, попадая в эту комнату, девушка вновь окуналась в далекое, безоблачное, наивное детство. Вот она сидит в кресле на коленях у отца, рассматривает красочные картинки в книжке и слушает мерное, неторопливое повествование о прекрасных принцессах и отважных рыцарях. Тогда ей всегда казалось, что рыцарь непременно должен быть похожим на отца. А как же иначе? А вот она уже постарше, лежит на теплом ковре перед огромным атласом. В камине потрескивают поленья, наполняя комнату таинственностью и теплом. Папа сидит в кресле напротив окна, читает очередную книгу, прерываясь на бесчисленные вопросы дочурки о разных странах и приключениях. А еще Сюзанна точно помнит день, когда бесповоротно отдала себя искусству. Ей было 10 лет, папа позвал ее в библиотеку, усадил к себе на колени и положил перед ней небольшую книжку: «Сегодня я хочу прочесть тебе одну очень интересную пьесу. Уверен, что она тебе понравится». «Пьеса? А что это такое?» - удивленно посмотрела девочка на отца. «Пьеса, дорогая моя, это история, написанная для того, чтобы ее поставили на сцене». «Здорово! А про что эта пьеса?» «О, милая, это история о всепоглощающей и вечной любви, которую никогда прежде не видел свет» - голос отца звучал чарующе таинственным, и Сюзанна могла поклясться, что видела, как дрожат его руки, открывая первую страницу. «Ромео и Джульетта» - прочла вслух Сюзанна. «Верно. Именно о них и пойдет рассказ. Но давай скорее читать, а то мы так и не узнаем, что с ними произошло». Мистер Марлоу начал читать. Он был поистине талантливым чтецом, хоть род его занятий лишь частично был связан с искусством: он был торговцем – владельцем книжной лавки. Сюзанна слушала отца, словно завороженная. Перед ней как наяву всплывали картинки бала, сцена у балкона, драки и бесконечная, немыслимая любовь. Они читали до самого вечера, не прерываясь ни на секунду, оставляя без внимания слова прислуги и уговоры миссис Марлоу, остановиться и съесть хотя бы пирожное или кусочек пирога. Ей очень не нравилось, что муж так рано познакомил дочь со столь щекотливой темой как любовь. Она, бывало, говорила супругу: «Сюзанна еще совсем ребенок, не стоит забивать ей голову подобной чепухой. Что может ребенок, в свои 10 лет, смыслить о любви?» Но мистер Малоу лишь загадочно улыбался, слегка приобнимал жену за талию и что-то шептал ей на ухо. С тех самых пор Сюзанна «заболела» сценой и всем, что было связанно с ней. Конечно, они не раз всей семьей ходили в театр на детские представления, но это было совсем не то, что хотелось девушке. Ни в одном детском спектакле не было той глубины чувств, которые открывали ей «взрослые» пьесы. Несмотря на свой детский возраст, она успела прочитать все пьесы Шекспира. Тут было все: и страсть, и любовь, и смятение чувств, и боль утраты, и поиск истины. А самое чудесное было в том, с какой точностью мастер описывал каждую деталь, как ровно и гладко складывались слова в строки, и четкость рифм, и звучание каждой буквы. Сюзанна и опомниться не успела, как «попала в плен» страстей Шекспировский комедий и трагедий. А потом был Оскар Уайльд, Бернард Шоу и множество других драматургов, которые манили, звали, уводили за собой, в сказочный мир театра. И вот однажды папа купил два билета на «Гамлета». Сюзанна и сейчас ощущала то волнение, которое испытала, увидев впервые огромную сцену, величественный пурпурный занавес и зрителей, в богатых вечерних нарядах. Занавес поднялся и перед не предстало священное действо. Сидя на своем месте, Сюзанна повторяла каждую строчку вслед за актерами. Это было совсем не трудно, так как девушка перечитывала эту пьесу вновь и вновь и знала практически наизусть. Время пролетело совсем незаметно, и нужно было возвращаться домой. Но Сюзанна совсем не хотела уходить. Ей казалось, что она уже нашла свой дом, здесь, на сцене. Сюзанна оторвалась от воспоминаний и обвела взглядом библиотеку. Все было по-прежнему. Как в детстве. Она подъехала к окну и провела рукой по портьере, такой же тяжелой и величественной, как та, из далекого прошлого. Вот только тогда, она сидела на мягком, обитом бархатом кресле, а не в инвалидной коляске. За окном светило солнце сквозь черные тучи. Собиралась гроза. Где-то уже были слышны раскаты грома, и вот-вот должен был начаться дождь. Сюзанна вспомнила о том, как в такую же грозу она заглянула в библиотеку и увидела через небольшой проем в двери маму, стоящую перед окном: «Нет, Грегори, только не это!» - голос мамы был категоричным. «Но, дорогая, Сьюззи ведь так нравится театр» - отца она не видела, но голос его был как всегда мягким и умиротворенным. «Об этом даже не может быть и речи! Моя дочь никогда не станет актрисой! Это безнравственно! Ведь ты же знаешь, кто обычно становится актрисами!» - миссис Марлоу обернулась и Сюзанна увидела ее холодный, полный ненависти и отвращения взгляд. «Но что с того, если она возьмет несколько уроков актерского мастерства? Даже если она не станет актрисой, ей это все равно пригодиться в жизни» - Сюзанна почувствовала как лучик надежды погас, так и не успев разгореться в полную силу. «Грэг, моя дочь – леди, а не какая-нибудь дешевая актриска!» «Дорогая, успокойся, - отец подошел к жене и взял ее за плечи – ты перегибаешь палку. Сюзанна у нас умница, и я уверен, что она сделает правильный выбор в жизни и станет достойной леди. Только позволь ей заниматься тем, что ей так нравится. Помнишь, ты сама в детстве мечтала танцевать, но родители тебе так не разрешили?» - в голосе отца не было и малейшего упрека, а лишь любовь, нежность и понимание. Повисло молчание. Сюзанна не в сила была больше слушать их ссору, поэтому осторожно закрыла дверь и побежала в свою комнату. Ее душили слезы и жгучая обида: «Как они могу решать все за меня, даже не спросив, что хочется мне?!» - шептала Сюзанна, уткнувшись в подушку лицом. А слезы все лились и лились. Поистине, детские слезы самые чистые. Только дети могут плакать душою. Сюзанна не знала, чем кончился разговор родителей. Но через неделю в доме появился учитель актерского мастерства. Тогда девочке казалось, что это и есть предел счастья. Теперь два раза в неделю Сюзанна окуналась в волшебный мир театра, где не было маминых вздохов и вечных упреков, а была только Сюзанна наедине с воображаемым зрителем, свободная и счастливая. Так в жизни Сюзанны появился театр, а через год отца не стало. Он много путешествовал, разъезжая по разным странам, скупая редкие и интересные книги. В одной из таких поездок он простудился и умер, так и не увидев в последний раз свою любимую дочурку. От него остались лишь книги, теплые воспоминания, да любовь к театру, которую она впитала всем своим существом. Может быть в память об отце, а может быть по иным причинам, миссис Марлоу не препятствовала увлечению дочери, и сама посоветовала попробовать силы в настоящем театре. Так Сюзанна попала в Страдфордскую труппу с ее неизменным режиссером Робертом Хатавеем. Сказка становилась былью. Больше Сюзанне не приходилось стыдиться своего увлечения. Там она познакомилась со многими, кто не представлял своей жизни без сцены. Сначала Сюзанна получала лишь второстепенные роли. Но и это давало ей шанс почувствовать себя частью огромной мастерской под названием «театр». А потом…А потом появился Терри. Его игра была настолько потрясающей, что невозможно было не влюбиться в него. К тому же он был хорош собой и так напоминал ей отца, что девушка совсем потеряла голову. Но в отличие от отца, молодой человек был замкнутым и практически ни с кем не общался. В труппе его мало кто любил, но все ему прощалось за непревзойденное мастерство. Если, поначалу, всех шокировали его постоянные стычки с режиссером, то потом все привыкли, и это стало неотъемлемой частью театральной жизни. Сюзанне очень нравилось изучать Терри. Его образ окутывал ореол таинственности и притягательности. В нем всегда была какая-то загадка, как в тех рыцарях-странниках, о которых так любила читать Сюзанна в детстве. Терри как нельзя лучше подходил на роль принца: загадочный, красивый и бесконечно талантливый. А большего ей и не надо было знать о нем. Конечно, ее иногда пугали резкость, а иногда даже грубость Терри. Но он так вел себя со всеми, и девушка не была исключением. Таким был Терри, и в этом он был прекрасен. Постепенно влюбленность переросла в пылкую страсть, которую несмоненно подогревала совместная игра на сцене. Сюзанна больше не могла думать ни о чем, кроме него. Это было как наваждение, как сон, как счастье. Но потом в ее жизнь ворвалась Кенди. «Нет, нет с Кенди все покончено!- прошептала Сюзанна вслух. – Она уже прошлое и больше не встанет между мной и Терри. Он выбрал меня, а не ее, и это самое главное!» Эти слова были похожи на молитву, мольбу, с которой девушка просыпалась каждое утро вот уже 2 года. Ей почему-то необходимо было это повторять, напоминать, что Терри принадлежит только ей одной, что она по праву заслужила свое счастье. «Ромео и Джульетта» - они с Терри исполнили свои самые главные роли в жизни. Какое наслаждение было находиться с ним на сцене, держать его за руку, чувствовать его губы на своих, мерное дыхание и запах, его запах. Весь мир тогда вертелся вокруг них с Терри. Время как будто остановилось, унося их в далекую Италию на 400 лет назад. Не зря в театре существует поверие, что те, кому довелось играть Ромео и Джульетту обязательно поженятся. По-другому и быть не может. Любовь и души этих несчастных влюбленных словно вселяются в актеров, давая возможность испытать истинную любовь, но уже со счастливым концом. Хотя разве есть конец у настоящей любви? Все оборвалось за считанные секунды… Так по иронии судьбы театр начался для Сюзанны с «Ромео и Джульетты», ими же и закончился. Но остался Терри, а значит и частичка театра тоже не исчезла из жизни. Терри сделал свой выбор, он остался с ней, своей Джульеттой, как истинный Ромео, принц из детских сказок. «Жаль, что папа так и не смог увидеть ту Джульетту, которая жила в моем сердце» - думала девушка, а душа ее наполнялась сладостной грустью, которую непременно смоет дождь за окном, чистый и теплый, как сердце ребенка. |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 20:48 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Душа на кончике пера (черновик) |
Глава 4 Любопытная «Сюзанна, дорогая, что случилось? – девушка почувствовала, как рука матери легла на плечо. Она обернулась и тут же опустила голову, не желая показывать слезы. «Все хорошо, мамочка. Просто я вспомнила о папе. Он ведь так и не смог увидеть меня на сцене» - и слезы вновь заблестели в глазах Сюзанны. Миссис Марлоу опустилась на колени и крепко обняла дочь: «Дорогая, думаю, что папа непременно бы гордился тобой». «Ты действительно так считаешь?» - удивилась Сюзанна. «Конечно. А еще я думаю, что он сейчас смотрит на тебя сверху и говорит: «Какая у меня замечательная дочь. Самая лучшая на свете, я ей очень горжусь!»»- по щекам женщины побежали предательские слезы, а в голове стучало: «Слава Богу, Грег, ты не дожил до этих дней, твое сердце бы не выдержало. Сюзанна совсем еще ребенок, а сколько ей пришлось уже вынести. И зачем… зачем я только тебя тогда послушала!? Театр погубил нашу девочку! Да провались он пропадом! И этот… Грандчестер вместе с ним!» Но Сюзанна и догадываться не могла, какие мысли роились в голове мамы. Она чувствовала лишь тепло и любовь, исходящие из сердца женщины, чей ребенок навсегда останется ее маленьким чудом, которое надо от всего беречь и прятать. Сюзанна еще крепче прижалась к матери и сказала: «Ты, знаешь, мама, Терри там, на вокзале, стоял такой одинокий, и мне было его очень жаль. Ведь у него нет таких родителей, как ты и папа. Возможно поэтому он всегда такой грустный, - и чуть осторожнее добавила – Вот если бы ты, мама, постаралась хоть немного…» Но миссис Марлоу не дала договорить Сюзанне. Ее глаза вновь вспыхнули гневом: «Не продолжай! Хватит и того, что я позволила ему находиться рядом с тобой! - говоря о «позволении» миссис Марлоу кривила душой, но она ни за что бы не призналась даже самой себе, что своими же руками привязала юношу к дочери. – Я уважаю его за то, что он не бросил тебя в трудную минуту, но не проси меня пока о большем. Может быть потом….» Сюзанне совсем не хотелось продолжать разговор. Она прекрасно знала, что мама никогда не посмотрит на Терри как на сына. «Может быть действительно потом» - подумала Сюзанна и чтобы больше не расстраивать маму, улыбнувшись, сказала: «А что у нас на обед? Мне кажется, что я немного проголодалась». Несмотря на все старания миссис Малоу угостить дочку чем-нибудь вкусным, Сюзанна практически не притронулась к еде и, сославшись на головную боль, удалилась в свою комнату. Ей не хотелось никого видеть. Что-то невыносимо печальное поселилось в душе девушки, с тех самых пор, как поезд увез от нее Терри. Когда Сюзанна въехала в свою комнату, за окном неистовал ветер, сверкала молния, а раскаты грома заставляли замирать сердце. Ей на мгновение показалось, что природа, словно зеркало отражает ее чувства и мысли. Она подъехала ближе к окну, всматриваясь в зигзаги молний, как будто ища ответы на свои вопросы. Окно было достаточно высоким, поэтому девушке были видны лишь верхушки деревьев да черное, непроглядное небо. И тут она поняла, что ее так роднит со стихией. Глядя на небо, она видела себя: черную, непроглядную. Но почему? Ведь все складывается наилучшим образом. В ее жизни было практически все: любовь родителей, детская мечта стала былью, она познала сладость медных труб, рядом был любимый человек, им скоро предстояло стать мужем и женой – и только холодный метал инвалидного кресла, да отчего-то неспокойное сердце, съедали ее всю без остатка. Дома Сюзанна передвигалась с помощью инвалидной коляски, так как протез нещадно натирал ногу, и через час, другой каждый шаг отдавался неимоверной болью. Врачи уверяли девушку, что со временем тело привыкнет к нагрузкам, и боль пройдет. Сюзанне очень хотелось как можно скорее приблизить этот момент, и она с особым прилежанием ухаживала за своей ногой. Точнее сказать за тем, что от нее осталось. Горькие воспоминания понемногу притуплялись, освобождая место надеждам и чаяниям. Ежедневная гимнастика и процедуры стали неотъемлемой частью ее жизни, как то: умыться, почистить зубы, привести себя в надлежащий порядок после сна. Это превратилось в своего рода ритуал, который совершался в назначенное время и никогда не нарушался, за редкими исключениями. Сегодняшний день был именно таким днем. Утренняя «прогулка», встреча с Терри, ссора с мамой, а потом нахлынувшие воспоминания совсем выбили ее из колеи. Ничего не хотелось. Лишь смотреть, как в окно бьется дождь и, разбиваясь о стекло, плачет. Обычно дни для Сюзанны протекали по строгому расписанию, скучные и монотонные. Даже встречи с Терри, которые, поначалу, давали глоток жизни, теперь были похожи на чей-то сценарий, проигрывавшийся изо дня в день. И только в редкие дни что-то внезапное вырывало девушку из повседневности, заставляя почувствовать себя снова живой, а не красивой фарфоровой куклой, которую ставят в шкаф за стекло, смахивают пыль раз в неделю, а по праздникам дают поиграть детям, под строгим присмотром родителей. Опека миссис Марлоу иногда переходила всякие границы. В детстве Сюзанна не могла похвастаться той свободой, которая окружала соседских ребятишек. Все ее дни составляли занятия, чтение, непременные нарекания матери, и только папина ласка и захватывающие рассказы дарили Сюзанне тепло, нежность и ощущение внутренней свободы, которых так жаждет детское сердце. Но папы не было рядом, а мама, от природы жесткий и властный человек, не могла дать дочери той ласки, которую девушка находила в объятиях отца. Поэтому Терри стал для нее «проводником» в страну любви, тайны, грез и нежности. Несмотря на замкнутость, Терри всегда с большим трепетом относился к Сюзанне. Поначалу ей казалось, что он вернулся к ней из жалости, но потом девушка убедила себя в искренности молодого человека. В зарождающуюся любовь к ней. Терри никогда не говорил о своих чувствах, но Сюзанна могла поклясться, что были моменты, когда слова практически срывались с его уст, но, тем не менее, он оставался безмолвен. «Он так красиво говорит о любви на сцене, а в жизни так немногословен, - удивлялась Сюзанна. – Да, актеру порой легче играть, чем быть самим собой». Молния осветила небо, и лампа на ночном столике замигала. Сюзанна машинально протянула руку к выключателю и увидела на столе тетрадь. Ту самую тетрадь, которую Терри обронил на вокзале. «Терри… - она нежно провела рукой по кожаной обложке, словно прикасалась не к тетради, а к Его руке. – Я и совсем забыла о своей находке». Сердце разрывалось от любопытства и непреодолимого желания открыть тетрадь. Тут она резко одернула руку, вспоминая о том, что Терри не разрешал, даже прикасаться к ней. Впервые Сюзанна увидела эту тетрадь, когда Терри вернулся из той поездки в никуда. Она никогда не спрашивала, где он был, что делал там, без нее. Она настолько была рада его возвращению, что все слезы и переживания забылись в один миг. Главное, что он вернулся к ней, а не к той, другой. Он был рядом, и этого было вполне достаточно. Но вот эта самая тетрадь никогда не давала Сюзанне покоя. Она постоянно находилась в его руках, и иногда он что-то туда записывал. Любые вопросы оставались без ответа. Но со временем Сюзанна смирилась и приняла тетрадь как «нового члена семьи», нечто, что неотрывно от Терри. Поначалу, Сюзанна думала, что он пишет пьесу или книгу. Но казалось, Терри не собирается показывать свои записи никому. Он никогда не выпускал тетрадь из рук, бережно храня ее тайну. Сколько вечеров они проводили вот так в библиотеке: она сидит в кресле возле камина, читает, а он - возле окна, что-то записывает. Лицо его неизменно светлое и полное некой божественной силы. «О чем ты пишешь?» - спросила Сюзанна, откладывая книгу в сторону. «Да, так, не о чем,» - ответил Терри, не переставая писать. «Нет, правда, мне очень интересно. Эта тетрадь всегда с тобой. Даже на прогулках, за столом. Порой мне кажется, что ты засыпаешь с ней рядом». «Возможно,» - все также монотонно твердил Терри, как будто вовсе и не слышал, что говорит Сюзанна. Тогда девушка подъехала к нему и попыталась заглянуть в тетрадь. Но молодой человек резко ее захлопнул, не давая и единого шанса узнать, что же так скрывается. «Послушай, Сюзанна, - начал Терри и на его лице отразилась неподдельная злость. – У каждого человека должно быть что-то личное, то, что недоступно ни для кого. Для меня это моя тетрадь, для тебя что-то другое. Поэтому прошу тебя, никогда больше не приставай ко мне с дурацкими расспросами!» - Терри встал с кресла и подошел к окну. Так он и простоял до конца вечера, не говоря ни слова и что-то ища в сумеречной дымке. Поэтому несложно оценить то любопытство, которое завладело Сюзанной, когда тетрадь оказалась в ее руках. Как долго она этого желала, представляя, что сидит вот так, в своей комнате, и читает строчку за строчкой, проникая в глубину человеческой души. У Сюзанны не было ни малейшего сомнения, что это Его дневник. «От нее веет таким теплом, светом и…и…и…- думала Сюзанна, подбирая слова – и…любовью? Да, точно. Это любовь. Только она может принести такое спокойствие и умиротворение, какое чувствуешь, держа в руках эту тетрадь. Она словно вся горит, но пламя лишь ласкает и хочется греться у него вечно. Он, наверное, пишет о нас. Конечно же, как же иначе? Терри всегда боится показывать свои чувства, поэтому и прячет их здесь, в тетради. Но смею ли я прочесть? - Сюзанна чувствовала, как вся дрожит, не то от страха, не то от переполнения чувств, словно путешественник, открывающий новые горизонты. – Но если я ее прочту, то смогу понять Терри лучше. Он так мало говорит о себе и порой бывает таким печальным и потерянным, а я, в сущности, ничем не могу ему помочь. И если я узнаю, что скрывает в себе тетрадь, то стану еще ближе к Нему. Ведь мы скоро соеденим наши души на небесах, и у нас больше не будет тайн друг от друга. Но что если там будет написано то, что разлучит нас? Что тогда? Нет, нет, этого не может быть! Все, что могло нас разлучить уже в прошлом. Чтобы там ни было я смогу понять Терри.» Сюзанна смотрела на свою находку, так и не решаясь ее открыть. Сердце бешено колотилось, и она вновь ощутила то странное чувство, как тогда на вокзале. Слезы и смех подступили к горлу, дышать было практически невозможно. «Да, что это со мной твориться? – недоумевала Сюзанна. – это всего лишь тетрадь, не более». Но в глубине души Сюзанна понимала, что это не просто исписанные листы бумаги, а душа Терри на кончике пера. Она взяла тетрадь и приложила ее к груди, как если бы она обнимала Терри. «Прости меня, если сможешь, но я больше не могу жить в вечных вопросах» - с этими словами Сюзанна открыла рукопись и начала читать. |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 20:49 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Душа на кончике пера (черновик) |
Глава 5 Откровенная 29 марта 1916 г. Не знаю, зачем все это пишу, и зачем вообще купил эту тетрадь. Может быть потому, что узоры на ней напомнили твои непослушные кудряшки, а может, чтобы окончательно не свихнуться. Мне так много хочется тебе рассказать… Но что я могу тебе предложить? Ничего, кроме очередной боли. Там, в «счастливой клинике», ты, черт возьми, действительно выглядела счастливой. Как будто ничего и не было. Ни колледжа св. Павла, ни каникул в Шотландии, ни парохода увозившего меня в Нью-Йорк, ни той ночи, ни лестницы…Ничего. Вы что там торгуете таблетками «забвения»? Тогда заверни мне парочку, хотя бы на первое время. Что забыть обо всем на свете и смеяться так же беспечно как ты. А, может быть, у тебя найдется что-нибудь для мужества? Ведь именно его мне не хватило, чтобы подойти к тебе. Я в очередной раз поступил как трус, лишая себя удовольствия еще раз заглянуть в твои озорные глаза и навсегда попрощаться с каждой веснушкой по отдельности. Как же мне хотелось их расцеловать. Уж я бы ни одной не пропустил. Но ты была такой далекой и в то же время такой близкой, самым дорогим человечком на земле. Если бы я тогда подошел к тебе, то ни за что не отпустил. Да, и ты, ручаюсь, не прогнала бы такого красавца, как я. Хотя в тот день, разве что слепой, назвал бы мою физиономию красивой…и ты…Ты всегда умела увидеть во всем частичку прекрасного, как когда-то разглядела в хулигане мальчишку, который просто хотел любить и быть любимым. Господи, как же давно все это было….Но я берегу в памяти каждый момент, каждый твой взгляд в мою сторону... Помнишь, как мы однажды дали друг другу слово стать счастливыми? Ты, как всегда, смогла сдержать данное слово, а я до сих пор мечусь между небом и землей, тобой и долгом. Но так дальше жить нельзя. Альберт совершенно прав, я не должен предавать себя. Должен идти своим путем. Как же мне хочется выбрать дорогу рядом с твоей. Но там, в Нью-Йорке живет одна девушка, которую я тоже предать не могу… Если бы не Сюзанна, то вряд ли бы я сейчас сидел здесь, вспоминая ушедшие дни. Да… если бы не она, я бы мог придаваться воспоминаниям вместе с тобой… Но через два часа поезд увезет меня подальше от Чикаго, и мы больше никогда не увидимся… Я обещаю, что сделаю Сюзанну счастливой. Я должен. Это мой долг, мой путь, мой крест. Она пожертвовала ради меня самым дорогим, что у нее было – сценой. Я должен отплатить ей той же монетой. Вот только театр для меня не причина, а следствие… Как же я мечтал стать знаменитым, чтобы увезти тебя с собой…навсегда. Но какой же идиот придумал, что мечты должны оставаться только мечтами? Не дуйся на меня, веснушчатая, что так и не попрощался с тобой. Ты выглядишь лучше, когда улыбаешься, и я хочу запомнить тебя именно такой. А теперь прощай, мой ангел в белом халате! Не поминай лихом. Только позволь мне хоть иногда говорить с тобой на страницах этой тетради. 1 апреля 1916 г. Чувствую себя полным ничтожеством! Ни упрека, ни вопроса, где я пропадал все это время, а лишь по-щенячьи преданный взгляд и такая улыбка, словно я не я, а второе пришествие Христа (можешь побить меня за столь богохульное сравнение, но, право, не понимаю, что вы нашли в этом рыбаке. Но обещаю, что когда-нибудь покаюсь). И это после того, как я исчез, оставив ее наедине с неизвестностью. Картина была бы просто идеальная, если бы не ее мамаша. Честное слово, работай она тюремным надсмотрщиком, цены бы ей не было. Стоило мне переступить порог дома, как она набросилась на меня с расспросами, ахами и вздохами: «Терренс, Вы даже не представляете, что мы пережили за этот месяц! Все эти слухи и статьи в газете! Вы совершенно не думаете о нас! А эти репортеры…. да они обивали порог денно и нощно! Вот, вот почитайте – миссис Фурия кинула мне кипу газет – здесь только о Вас и пишут. Бедная моя девочка, вы представляете, какого ей было читать все это?!» На «бедняжку Сюзанну» было больно смотреть. Она просто не знала, что ей и делать: то ли, встать на сторону матери, то ли продолжать невинно улыбаться, претворяясь, что ничего не случилось. Хотя должен ее поблагодарить. Она старалась изо всех сил не показывать, что мое отсутствие хоть как-то ее волновало. Но бледный румянец и чуть впавшие щеки говорили обратное. Наконец-то миссис Ты-нам-испортил-всю-жизнь замолчала, чтобы перевести дыхание. Я же не замедлил принести свои глубочайшие извинения, коими она, к моему удивлению, удовлетворилась и просила впредь не расстраивать их так, после чего благополучно скрылась из моего поля зрения, чем принесла мне несказанное облегчение. Потом мы еще долго стояли и смотрели с Сюзанной друг на друга, не решаясь начать разговор. Мне, в сущности, нечего было ей рассказывать, а она не спешила с допросом. Я вглядывался в ее любящие сверкающие глаза, но видел в них не синеву, а твой пьянящий блеск молодой листвы. Сколько должно еще пройти времени, чтобы я перестал видеть во всех и вся только тебя одну? Наверное, я действительно схожу с ума. Но с другой стороны, как можно думать о чем-то ином, зная, что где-то есть ты. Наконец-то Сюзанна заговорила. Спрашивала, как обычно про театр. Иногда мне кажется, что она не способна говорить ни о чем, кроме него. Она, наверняка, никогда не задумывалась, что всякий раз, вспоминая о театре, напоминает, что это я виноват в том, что она никогда уже не сможет играть на сцене. Я изо всех сил пытался поддержать разговор, но каждый раз ловил себя на том, что ожидаю услышать твой звонкий голос и заразительный смех. Если бы ты только знала, как мне не хватает наших споров ни о чем, упреков и нравоучений. Твой носик неизменно вздергивается вверх, а тон не терпит возражений: «Меня зовут Кендис Уайт Эндри! И другого имени у меня нет, понятно? Я – Кендис! Уайт! Эндри!» А помнишь наш, то есть, прости, Твой «Холм Пони»? «Я называю это место «Холм Пони». Это очень важное для меня место. Поэтому не смей ходить на мой Холм и курить без моего разрешения!» Как здорово тогда было… В такие моменты я не просто любил тебя, я обожал. Но с Сюзанной все было по-другому. Она ловила каждое мое слово, шепотом вторила мне и, казалось, была готова поверить во все, что ни скажу. Видимо в этом и есть ее прелесть: милая, добрая, открытая – она старалась угодить мне во всем. Как же мне хочется отблагодарить ее той же лаской и нежностью. И я должен…ДОЛЖЕН… Если бы не я, Сюзанна была бы сейчас здорова. Поэтому я очень хочу ей помочь пережить это несчастье. Но как? Ты бы наверняка что-нибудь придумала, чтобы рассмешить Сюзанну, заставить поверить, что не все еще кончено. Но все, что я могу – играть на сцене, да и то трагедии. В жизни мне как-то жить не удается. Но я должен…ДОЛЖЕН… P.S. Да, забыл сказать. Был в театре. Роберт меня, конечно, пожурил, ради приличия, но бьюсь об заклад, что он был чертовски рад моему возвращению. Все-таки я ценный экземпляр в его зверинце. С кем же ему еще ругаться на репетициях и восхищаться после премьеры? Новая жизнь…новый спектакль. Надеюсь, мне это поможет. Честно говоря, безумно соскучился по сцене….эээ, неее…не корчи такую гримасу, по тебе я все равно скучаю больше… P.P.S. Кстати, думаю у меня теперь появилась собственная сестра Грей в лице несравненной миссис Марлоу. И на этом все. Пора спать! Завтра на репетиции я должен показать, на что способен, да и твои больные не потерпят сонной медсестры. Спокойной ночи, моя леди с веснушками, мой дорогой друг Кенди. Сюзанна отложила тетрадь: «Кендис Уайт Эндри, как же давно я не слышала этого имени. Такое впечатление что ее и вовсе никогда не было. Но она была. И Терри пишет эту тетрадь для нее, а не для меня…. Потому, что любил. С каким трепетом написано ее имя. Он словно смакует каждую букву, каждый виток. Но любит ли он ее сейчас? Запись такая старая, возможно, все уже изменилось, – и чуть помедлив, сказала – Конечно же, изменилось. А как же иначе? Поэтому я непременно должна прочитать все до конца». Сюзанна взяла тетрадь и перелиснула страницу и вновь растворилась в прошлом, шаг за шагом проходя давно забытые тропы. А где-то глубоко в душе витала вековая мудрость о том, что человек видит лишь то, что хочет видеть. |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 20:49 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Душа на кончике пера (черновик) |
Глава 6 Обидчивая 14 апреля 1916 г. Все вошло в привычную колею. Утро. Чашка чая на бегу. «Просыпайся, тарзан с веснушками. Больные тебя уже заждались!». Узкие коридоры театра. Гримерная. Примерка костюмов. «Кенди, как ты думаешь, а не похож я в этом зеленом камзоле на жабу? Нет? Ааа…ты считаешь, что он хорошо сочетается с цветом твоих глаз. Тогда я всем сердцем возлюблю его и непременно надену на нашу встречу. Мы будет идеально смотреться рядом. Хотя без одежды я думаю…Ладно, ладно, молчу… договорим во сне». Репетиция. Плановая ссора с Робертом. Стук дверей: «Да, пошел ты…». Навязчивость Карен: «Терри, да что это с тобой сегодня? Как впрочем вчера и позавчера…Вернись на сцену. Все только тебя и ждут» - честное слово, змея шипит приятнее, чем эта мисс Великая актриса. «Слушай, Кен…, то есть Карен. Мне плевать, что они меня там ждут. Для меня репетиция на сегодня окончена». «Ну, Терри, дорогуша, на тебе весь спектакль держится. Постой, куда же ты! Если хочешь, можем уйти вместе и пойти, например…» «Знаешь, Карен. Могу тебе предложить лишь пойти вслед за Робертом туда, куда я его отправил. Только смотри, иди следом и никуда не сворачивай». Она фыркает и уходит прочь. Ненавижу таких, как Карен. Куда ни глядь, всюду она. А еще обижается, что ее сравнивают с Сюзанной. Сюзанна…Я прихожу к ней обычно в три. Но сейчас у меня есть еще час в запасе. Поэтому лучше не буду торопиться и просто помечтаю о тебе… О, черт! На той стороне улицы идет миссис Гарпия и, кажется, меня заметила: «Терренс, постойте!» Я делаю вид, что не слышу, не вижу, и вообще меня здесь нет. Но вот она уже пересекла дорогу, и нам вновь не побыть с тобой наедине. «До встречи, леди с веснушками, поговорим после, а сейчас отважный рыцарь должен сразиться с вселенским злом». «Как хорошо, что я Вас встретила!» «А я-то как рад Вас видеть!» - с усмешкой отвечаю я. Лицо миссис Марлоу резко переменилось и стало пурпурно-красным и, казалось, она вот-вот разорвется от злости. К сожалению, этого так и не произошло. «Как вы смеете еще паясничать после того, что сделали с моей дочерью?» «Миссис Марлоу, - я старался говорить как можно медленней и учтивее, иначе, клянусь, набросился бы на нее. – Если вам мало тех извинений, что я приношу вот уже 3 месяца, то…» «Я сейчас не об этом. Что вы сделали с моей дочерью вчера?! Она заперлась в комнате и проплакала весь вечер!» Я судорожно перебирал в памяти вчерашний день… «О нет, неужели она так расстроилась из-за этого?» - не долго думая, я вернулся к театру, прыгнул в машину и уехал. Честно говоря, мне было все равно, что не предложил миссис Ты-нам-опять-испортил-всю-жизнь поехать со мной, а, тем более, что она непременно сочтет меня неблагодарным дерзким мальчишкой. Пусть думает что хочет, я о ней не то еще думаю.. Главное, чтобы Сюзанна не наделала сейчас никаких глупостей… В тот день, мы с Сюзанной отправились в парк на пикник. Погода шептала, и я надеялся, что это поможет хоть немного ее расшевелить, поверить, что она такая же, как и все остальные. В парке было много народу: семейные пары со своими отпрысками и просто молодые люди, желающие воспользоваться приветливой погодой. Мы кое-как отыскали место под раскидистым дубом, разложили провизию, так заботливо собранную миссис Сама-Вежливость. От съеденного и выпитого меня разморило, и я улегся на траве и незаметно задремал. Сквозь сон я как будто слышал, что Сюзанна с кем-то говорит, а когда открыл глаза, то увидел маленькую девчушку с золотистой головой – одуванчиком. Бьюсь об заклад, что в детстве, ты выглядела так же: «Ты такая красивая, ты похожа на фею из сказки. Мама говорит, что они живут в цветках и умеют летать. А ты можешь летать?» «Нет…- ответила Сюзанна и было заметно как щеки заливаются багрянцем. «А мама говорит, что все феи умеют летать. Ты, наверное, просто не пробовала. Давай, я тебя научу. Для этого надо просто высоко-высоко прыгнуть и замахать руками. Малышка начала прыгать и что есть мочи размахивать руками. Зрелище было поистине комичным. Я даже слегка улыбнулся, наблюдая эту картину со стороны. Но Сюзанне отчего-то было совсем не весело, она лишь отрешенно смотрела куда-то вдаль. Теперь я понимаю почему… «Ну, что ты сидишь? – не унималась девчушка – ты только попробуй, ну, же давай, вставай!» Она схватила Сюзанну за руку и начала тянуть. Однако Сюзанна не поддавалась на уговоры: «Извини, но я, правда, не могу…» «А почему?» - «Ох, уж эти извечные детские вопросы»… Сюзанна смутилась, и было видно как ей тяжело говорить: «Видишь ли, у меня нет одной ноги…» - Если бы я тогда вмешался в разговор, ничего бы не было, но я даже и не подумал… «Нет ноги?! – изумилась девочка-одуванчик – Тогда ты не настоящая фея! У всех фей есть две ноги и крылья, а у тебя ничего нет. С тобой даже в мячик нельзя поиграть!» - девочка насупила носик и побежала прочь. Я перевел взгляд на Сюзанну. Она сидела и улыбалась уголками рта, словно ничего и не произошло, но теперь-то я понимаю, что именно так плачет душа… «Ничего, мне стоит уже привыкнуть к этому». «Сюзанна, ты расстроилась, что не можешь быть феей? Это же смешно! Она всего лишь маленькая девочка. Неужели ты восприняла это всерьез?» Но Сюзанна ничего не ответила, а лишь слегка улыбнулась, теребя складки на платье. Тогда я и не понял, как сильно ее задели детские слова… Я постучался в дверь: «Сюзанна, это я, Терри. Открой мне, пожалуйста». Дверь открылась, и я вошел в комнату. Сюзанна сидела в кресле в ночной сорочке, а на полу валялись книги, какие-то листы бумаги: все было перевернуто вверх дном. Но больше всего меня поразила сама Сюзанна: маленькая, хрупкая, почти что прозрачная, глаза были красными от слез, а губы все еще дрожали, точно осенний листок. Она жалобно смотрела на меня, а я и не знал, что сказать. Мне никогда прежде не приходилось никого утешать, да и не у кого было учиться. Я с детства привык сам решать свои проблемы и не искать ни у кого поддержки. И к кому мне можно было обратиться? К деспотичному отцу или же к сумасбродной уродине мачехе, а может быть к братьям, которые видели во мне лишь жалкого ублюдка? Только ты одна когда-то смогла понять мою боль, но я так и не успел перенять эту науку. Поэтому я так и стоял, ожидая, что Сюзанна заговорит первой: «Терри, как ты думаешь, если у меня когда-нибудь появятся дети, они будут любить безногую мать?» Такого я просто не ожидал. Все, что угодно, только не это. Мне даже в голову не могло прийти, что она настолько стесняется своего положения. Да, и откуда мне было знать? Я ведь даже никогда не задумывался, каково ей заново учиться жить среди людей. И во всем виноват только я один. Если бы не я… Тем временем Сюзанна продолжала: «Терри, ведь я не смогу с ними гулять, играть, бегать по парку, учить кататься на коньках. Я…я ничего не могу! Я - ничто!!! Я даже не умею летать…» В этот день она о многом еще мне рассказала: о своей боли, одиночестве, о том, как боится чужих глаз, что все будут над ней смеяться и избегать. А я лишь тихо ее слушал, да крепче прижимал к груди. Она говорила и говорила, а я вспоминал себя, тебя, тот пароход и наше знакомство. В тот день меня предал самый дорогой для меня человек. Казалось, что весь мир рухнул и обратной дороги нет. Но появились твои веснушки, и маленькие солнышки озарили меня. Наполнили светом и надеждой. Ты была тоже отчего-то грустна. Мы как два одиночества, что повстречались посреди океана, чтобы не дать сгинуть друг другу в этой мясорубке. Так и шли по жизни: рядом иль нет, мы всегда были неотъемлемой частью друг друга. В ту ночь океан нас обвенчал, поэтому мы больше не будем одиноки, даже если никогда не встретимся вновь. Когда Сюзанна замолчала и посмотрела на меня, то я увидел тот же взгляд и ту же опустошенность, которую наблюдаю в зеркале каждый день. Она одна из нас, такая же брошенная и растерянная, какими мы были когда-то. Я должен что-то сделать. Ведь сам знаю, каково это быть одним среди толпы. Кенди, где же ты, когда так нам нужна? Ты никогда не умела сдаваться и всегда находила выход из любой ситуации. Мой неунывающий тарзан с веснушками, ты так же ловко преодолеваешь трудности, как перелетаешь с ветки на ветку…Кенди?... Постой… Ты думаешь о том же, что и я? Как же я сразу до этого не додумался?... Кенди, ты просто гений!!! Люблю тебя! Целую в курносый носик и с твоего позволения убегаю, но обязательно вернусь, обещаю. Будем делать из Сюзанны настоящую фею. |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 20:52 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Душа на кончике пера (черновик) |
Глава 8 Везучая 23 апреля 1916 г. «Грандчестер! – вопль миссис Марлоу нарушил тишину библиотеки, где я дожидался Сюзанну – Терренс, я доверила Вам свою дочь, и чем же вы мне отплатили?» «И, правда, чем?» - удивленно приподнимаю брови и делаю вид, что ничего не понимаю. Хотя до сих пор еще слышу свист ветра и его нежные прикосновения. Когда-нибудь, мы с тобой тоже полетим, обещаю. Возьмем детишек из дома Пони и отправимся в кругосветное путешествие на воздушном шаре. Только ты, я и ветер, ну, и десяток несносных сорванцов. «Терренс, почему вы все время юлите? Я требую объяснений!!!» - кажется сегодня миссис Марлоу не в духе. Что ж, будем пользоваться моментом....Хотя взглянув на Сюзанну, которая сидела в кресле рядом с матерью, я отказался от идеи немного поиграть на нервах миссис Ты-Нам-Снова-Испортил-Жизнь. «Миссис Марлоу, но ведь ничего страшного не случилось, я только хотел…» «Что Вы хотели мистер Грандчестер? – не унималась она – Убить мою девочку? Да, как только Сюзанна рассказала мне, на что вы ее обрекли…» Дальше я уже не слышал ее слов, потому что представил, как ты стоишь за спиной Миссис Марлоу и корчишь смешные рожицы. Честно признаюсь, что трижды пытался подавить смех и сделать хоть сколько-нибудь серьезное выражение лица. Но ты была настолько забавной, что я не мог сдержаться. Поначалу, миссис Марлоу смотрела на меня недоуменно, пытаясь понять, что же смешного сказала, но разум отказывался ей подчиняться. Ей не оставалось ничего, кроме как замолчать и показать мне спину, удаляющуюся прочь. Так мы с Сюзанной остались в библиотеке одни. Казалось, только вчера она весело улыбалась и шутила, а теперь передо мной сидела все та же Сюзанна: безмолвная, покоренная, почти что прозрачная. Она не смела смотреть на меня, словно во всем виновата была лишь она одна. Мне хотелось ее успокоить, но я опять стоял, как истукан. И только призрачный образ одной девочки с веснушками весело мне подмигивал, не давая, отправится вместе с Сюзанной во мрак угрызений совести. Мы молчали, и было заметно, как тишина заполняет все вокруг. Был слышен лишь звук крыльев бабочки, случайно залетевшей в окно. Она что есть силы билась в стекло, ища выхода. Но его не было. Скорее бы ей привыкнуть, что она обречена и перестать трепыхаться, если только…Если только чье-то проведение, не раскроет ей окно, обнажая надежды и свободу. «Терри, - оторвалась Сюзанна от изучения узоров на юбке – прости меня, я не думала, что все так выйдет…» «Ну, что ты, все в порядке. Я уже привык, что твоя мама…» «Нет, не перебивай меня, пожалуйста, иначе мне не хватит смелости сказать то, что собираюсь. Дело в том, что мама, она…она всегда за меня очень переживает. После того, как умер папа, я – единственное, что у нее осталось, и она очень боится меня потерять. А когда я рассказала ей о твоем подарке, она страшно испугалась, но я даже и думать не могла, что это так ее расстроит…Только ты не подумай, - спохватилась Сюзанна – что ты ей не нравишься. Она тебя любит, – «Ага, всем сердцем и душой, как же, как же….» - только ей тяжело свыкнуться с тем, что со мной произошло…и…и…и еще ей трудно понять, что я теперь принадлежу кому-то другому, а не только ей одной…ведь так? Я ведь принадлежу?» - Сюзанна умоляюще посмотрела на меня. Впервые за все время я не то, что не знал, что сказать, я просто не мог этого сделать. Ее вопрос застал меня врасплох, как если бы сестра Грей застукала нас с тобой в полночь на холме Пони, поедающими шоколад, запивая вином и в промежутках между тостами, читающими Библию по ролям. Но Сюзанна продолжала на меня смотреть, и надо было что-то отвечать. «Сюзанна я….» «Терри, я просто подумала, что наш полет с тобой, был не просто полет, а нечто большее. Там, в небе, ты подарил мне больше, чем крылья, ты подарил мне меня, и я подумала, что…» Господи, женщины, как же вы много думаете! Однако Сюзанна ждала от меня не такого ответа, а одного единственного «Да». Но все внутри меня противилось произнести хотя бы слово. Я силился увидеть твой образ, который непременно подсказал бы мне нужные слова, но ты исчезла. Я видел лишь ту самую бабочку на окне: она все еще трепыхалась в надежде. Я подошел к окну и распахнул его. «Лети, дружок. Пусть кому-то из нас повезет немного больше. Мое окно закрыто наглухо в ожидании долгой зимы». Бабочка взмахнула крыльями, озорно подмигнула, ее носик скривился, а веснушки так и запрыгали в такт крыльям. Еще миг, и она упорхнула. И если ты когда-нибудь встретишь ее, то не лови. Пусть полетает, пока может. «Да». «Что, да?» - переспросила Сюзанна. «Ответ на твой вопрос…» Я не видел Сюзанну, потому что еще любовался беспечностью бабочки, устроившейся в цветнике под окном, но чувствовал, как ее переполняет свет и радость. «Пусть кому-то из нас повезет немного больше…» Прошу, не осуждай меня. Ведь ты же знаешь, что я не мог ответить по-другому. Ответь я иначе, я бы полностью перечеркнул ту ночь в больнице, предал ее и тебя, и наше с тобой решение. Я вернулся к Сюзанне, чтобы принять свой крест и намерен идти до конца. Это мой долг, понимаешь?! Да, нет…ты ни черта не понимаешь!!! Думаешь, легко видеть, что я натворил?! Видеть, как рушатся ее мечты, а ей ведь всего 18! Иногда мне хочется, чтобы я оказался на ее месте, тогда бы мне не пришлось выбирать. Но я выбрал, Кенди, выбрал. И ты тоже… Прости, я не могу сейчас больше писать. Сюзанна зовет меня. Хочешь знать, что у меня теперь есть? Ни за что не отгадаешь. Ладно, ладно не дуй губки, а то все веснушки становятся видны…У меня теперь есть томик сонетов Шекспира аж 1630 года выпуска!!! Правда, здорово? Мне его подарила Сюзанна. И знаешь почему? Хотя думаю, что нет. Помнится в колледже ты не радовала старушку Грей отличными оценками. Скажу прямо и безотлагательно: сегодня день рождения и смерти Уильяма Шекспира. Правда, жизнь любопытная штука? Родиться и умереть в один день. Тут и не знаешь, плакать или смеяться. Как бы то ни было, Сюзанна решила отметить этот день. Мы с ней неисправимые почитатели его таланта. После того, как страсти миссис Марлоу улеглись, мы по обыкновению сидели в библиотеке: я писал, а Сюзанна читала. К пяти часам принесли «традиционный» чай (почему-то в ее семье придерживаются старых добрых английских правил), и я с удивлением обнаружил на подносе не чай, а бокалы и бутылку вина. «Терри, - чуть слышно произнесла Сюзанна – мне очень жаль, что этот день так начался, но я надеюсь, что он закончится иначе. Помнишь, как ты меня спрашивал, какой вчера был день? Я и не могла представить, что ты мне готовишь такой сюрприз. И мне очень бы хотелось сделать и для тебя, что-нибудь приятное. Поэтому теперь моя очередь спросить: Какой сегодня день?» «Ээээ…сегодня точно вторник, и по-моему твоя мама впервые на меня так кричала…я угадал?» «Нет, но даю тебе еще одну попытку». «Сюзанна ты меня ставишь в тупик. Я без понятия как сегодня день и даже не буду уворачиваться и придумывать уловки, а полностью отдаюсь тебе во власть!» Сюзанна смущенно спрятала улыбку в золотистых волосах, а потом лукаво взглянула на меня: «Мешать соединенью двух сердец Я не намерен. Может ли измена Любви безмерной положить конец?»… И я продолжил: «Любовь не знает убыли и тлена. Любовь – над бурей поднятый маяк, Не меркнущий во мраке и тумане. Любовь звезда, которую моряк, Определяет место в океане… Да…как же я мог забыть про этот день? И в театре все, как на зло, молчали. Спасибо, что напомнила – Я налил в бокалы вина и поднял тост – За этого сукина сына, который вот уже 300 лет сводит нас всех с ума…Вот только что мы отмечаем: день его рождения или поминаем бессмертную душу?» Сюзанна ничего не ответила, а лишь еще больше раскраснелась. «Ну, тогда, давай, и за то, и за другое. Вдвое больше поводов, чтобы напиться» - Я залпом осушил бокал вина и налил еще один. Однако Сюзанна едва пригубила свой и поставила на столик. «Нет, дорогая, так не пойдет. Пить надо до конца, а то старина Шекспир на тебя обидится! Вот увидишь!» Ты не поверишь, Кенди! Мне все-таки удалось ее споить! Одной бутылки нам не хватило, поэтому, пользуясь отсутствием миссис Марлоу, я прокрался в погреб и утащил еще бутылку отличного вина. Мы захмелели, забыли о былом, посвящали друг другу сонеты и просто дурачились. Сюзанна много рассказывала о своем отце. Знаешь, я даже и не предполагал, что такие замечательные люди могут выбирать себе в супруги Фурий. Сюзанна клянется и божится, что этот брак был заключен по любви, однако, я предпочитаю оставаться при своем мнении. «Спасибо, Терри, давно мне не было так весело, т.е. вчерашний день тоже был хорош, но я…» «Не оправдывайся Сюзанна, я все понял. Да и мне было сегодня очень весело. Но пора уже уходить, а то вернется твоя мама и откусит мне голову, если застанет нас в таком состоянии» «Да, ты пожалуй прав…- Но тут спохватившись, окликнула меня – Я чуть не забыла. Мне бы очень хотелось сделать тебе подарок – с этими словами она протянула мне книгу – Это сборник сонетов Шекспира. Мой папа очень любил его и дорожил этой книгой. Но я хочу подарить ее тебе…» «Не стоит, Сюзанна, если эта была настолько ценная вещь для твоего отца, то пусть она останется с тобой. А для меня достаточно видеть, как ты улыбаешься, чтобы быть счастливым» - сказал я. «Правда? Ты действительно счастлив?» - удивилась Сюзанна. Это была чистейшая правда. То ли выпитое дало о себе знать, то ли что-то еще, что скрывалось в синеве ее глаз. «Но все же мне бы было очень приятно, если бы ты принял мой подарок» - настаивала Сюзанна. «Ну, хорошо. Договорились. Я беру книгу, но ты обещай, что впредь будешь всегда улыбаться» - я наклонился, поцеловал ей руку и закрыл за собой дверь. Опасность встретить миссис Марлоу была слишком велика, а мне как-то не хотелось так рано прощаться со своей жизнью. Знаешь, думаю, что Сюзанна не совсем безнадежный случай. Она была сегодня такой милой и жизнерадостной, что мне совсем не хотелось уходить от нее. Думаю, что завтра приглашу ее в оранжерею, что неподалеку от театра. В это время года она бесподобна…Я имею в виду оранжерею. А ты что подумала? Что? Почему ты на меня так смотришь? Неужели ты думаешь, что я? Нет, Кенди, что ты? Я люблю только тебя…Но Сюзанна…в последнее время я проникся к ней большой симпатией, но чтобы влюбиться? И не смей называть меня пьяным дураком! Да, я – пьян. Но это единственное, что меня сейчас спасает. Я завис между тобой и реальностью, но так тоже не может продолжаться бесконечно. Я все это пишу для тебя, зная, что ты никогда не прочтешь. Я постоянно веду с тобой выдуманный диалог, и это путь в никуда. Ты сейчас твердишь мне о своей любви, а я и не знаю, была ли у тебя эта любовь…Да-да! Ты так легко отказалась от меня, ушла, пожелав счастья, что я начинаю сомневаться в том, что ты меня когда-либо любила. Возможно, где-то там, ты живешь и радуешься жизни, и совсем забыла, что я когда-то был ее частью. И вообще, ты всего на всего плод моего воображения! А Сюзанна – она реальная. Она нуждается в моей любви и заботе, и если я в силах дать ей это, то не буду отказываться лишь потому, что в моей голове ты сердишься и называешь меня «негодным мальчишкой». Пойми, Сюзанна мой долг, а я не привык не платить по счетам. И если забрезжила надежда, что мне не придется волочить жалкое существование, а провести оставшуюся жизнь с человеком, которого люблю и могу уважать, то я выберу последнее. Не дуйся на меня, веснушчатая, возможно это и есть то окно, через которое я смогу улететь на свободу? А может, это лишь мои пьяные выдумки? Но это мой шанс, и дай мне хотя бы попытаться. Ну, же, улыбнись, прошу тебя! Ах… раз так, тогда я тоже на тебя обижусь. Не желаешь со мной разговаривать? Не очень-то и хочется вести разговор с упрямой, своенравной девчонкой…Поэтому все мои записи впредь будут нести лишь деловой характер! Счастливо оставаться, Терри (для тебя мистер Терренс Грэм Грандчестер) Слеза капнула на страницу. Но то была иная слеза, не чета прежней. Радость, надежды и счастье переливались в ней, создавая причудливые узоры. «Пусть кому-то из нас повезет немного больше…» - эхом вторила слезинка сердцу хозяйки. |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 21:02 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Душа на кончике пера (черновик) |
Глава 13 Неопределенная 1 августа 1916 год Ты даже не представляешь, сколько на свете существует цветов и оттенков! Только желтого насчитывается более 30. И это прекрасно! Потому что все эти краски поселились у тебя в волосах, а так же по всему дому семьи Марлоу. Когда мы встретимся, я перечислю их все. Буду ласкать твои пушистые пряди и чувствовать, как лучи солнца проникают ко мне в душу. За две недели дом Марлоу изменился до неузнаваемости. Теперь каждый день у Сюзанны начинается с уроков рисования. А утро миссис Маролу – с гордости за свою способную дочь. Постепенно скованность Сюзанны прошла и на холсте стали появляться более смелые мазки, а краски стали ярче. Они были повсюду: синее пятно на диване в гостиной – Сюзанна пыталась нарисовать небо, опоясанное ленивыми облаками, и так замечталась, что пролила краску на несчастный диван; любимому шкафу миссис Марлоу досталось еще больше – Сюзанна выезжала из гостиной, колесо кресла заклинило и вся палитра, что была на коленях юной художницы угодила прямо на дверцу шкафа. Нам понадобились добрые пол часа, чтобы оттереть все пятна до прихода хозяйки дома. Вся комната Сюзанны завалена рисунками, какими-то набросками, пробами и эскизами. Меня поначалу удивляло, с каким рвением она принялась за обучение, но потом я понял, что ей так же, как и мне, очень хотелось найти что-то по душе, а с таким учителем, как Джейк, это было достаточно легко. Они сразу подружились. Джейкоб очень терпеливо относился к маленьким неудачам Сюзанны, раз за разом исправляя ошибки и постепенно я перестал бояться, что какое-то невзначай брошенное слово может больно ранить Сюзанну. Я обычно забегаю к ней по утрам, чтобы критически оценить новые успехи «ученицы», перекинуться парой слов с Джейком, стащить пару сдобных булочек у Маргарет и убежать на репетицию. Ах, да, я все же получил ту роль. Роберт счастлив и уверяет меня, что новый спектакль грозиться затмить «Ромео и Джульетту». Но для меня это уже не так важно. Точнее, это важно, но не так. Театр всегда будет моей страстью и домом, где мне в отличие от жизни, не нужно играть никаких ролей, а просто упасть в пропасть музы и купаться в ее объятьях. Но главная мистерия в жизни все же происходила у Сюзанны дома. Захватывающее приключение, где не должно было быть проигравших. Мы с Сюзанной играли самые важные роли в жизни, и снова на одной сцене. Жаль, что на это представление я не могу заказать для тебя билет в первом ряду. 8 августа 1916 год Какая все-таки странная человеческая натура. Когда мы достигаем цели, то обнаруживаем, что нам необходимо больше. Поэтому вдохновленный первыми успехами Сюзанны в области изобразительного искусства, я решил не останавливаться на достигнутом. Это превратилось в своего рода одержимость – желанием подарить ей радость и отвлечь от черных мыслей. Хотя, возможно, единственным желанием было отвлечь Сюзанну от себя, дать ей понять, что жизни вне меня тоже существует. Ведь я не могу быть все время с ней рядом, даже если мы…нет! Этого никогда не произойдет. Я всегда буду ей верным другом, не более того. Поэтому мой долг – помочь ей стать полноценным, гармоничным человеком, со своими увлечениями и страстями. Когда-нибудь она все же поймет, что любит не столько меня, сколько образ театра и сцены во мне. Я это понял уже давно, но сколько потребуется времени ей, чтобы все осознать? 11 августа 1916 год Кенди, если я еще раз возьмусь за молоток и гвозди, побей меня, пожалуйста, ладно? P.S. Сегодня с Сюзанно материли скворечник для птиц в саду. Отбил себе все пальцы и опоздал на репетицию. Роберт был в ярости. Карен торжествовала. Когда-нибудь я ее точно придушу. P.P.S. Видимо моя тонкая творческая душа не терпит тяжелой мужской работы. Придется тебе с этим смириться. 21 августа 1916 год Я всегда недолюбливал время, проведенное у Марлоу. Мне всегда казалось, что я попал не в уютный, просторный, со вкусом обставленный дом, а в семейный склеп. Гробовая тишина и постоянные инспекции миссис Я-Вечно-Лезу-Не-В-Свои-Дела просто убивали меня. Но сейчас все изменилось. Наши встречи проходят намного оживленнее. Сюзанна вся светится. Куда-то пропал призрак безысходности и уныния. Даже тон миссис Марлоу стал снисходительней и дружелюбней. Моя «подопечная» наперебой рассказывает о своих достижениях за день. А их немало: уроки по вышиванию (Сюзанна вышила мне чудный платок, который я обещал всюду носить с собой), занятия по садоводству (после неудачи со скворечником мы устремили свой взор на более приземленные вещи) и поэзии. Не смотри на меня так удивленно. Наша любовь к Шекспиру не может пройти даром. И если Сюзанна не может играть Офелию на сцене, возможно, она сможет сочинять столь же прекрасные стихи, что и Бард. Мне так хочется, чтобы СЮзанна ощутила себя своей среди людей, что я не собираюсь ограничиваться только этими занятиями. Думаю, что можно пригласить учителей по филослофии, скульптуре и попросить Маргарет научить Сюзанну печь те восхитительные пирожные, которыми та балует нас по выходным. Что? Я что-то делаю не так? Думаешь, это слишком много? Осмелюсь проявить дерзость и с тобой не согласиться, т.к. это единственный способ, чтобы Сюзанна нашла свое место в жизни. Остается только перепробовать абсолютно все и понять, где она чувствует себя, как дома. А я все это время буду рядом с ней, во всем помогать и поддерживать. Это мой долг. И у меня, т.е. у нас с Сюзанной, есть уже неплохие результаты. Только почитай, какое восхитительное стихотворение она написала: Твой образ не сотрут года, Что так безжалостны со мною, Он будет вечен и всегда Блестеть в сердцах людских звездою. И та звезда, что так пленит, И манит быть с собою рядом, На веки вечные затмит Все муки, посланные адом. Но нет невзгод, есть только ты, Что так мучительно прекрасна, И нет на свете той хвалы, Чтоб не воспеть тебя напрасно. Тот образ, что милей мне всех, Храню я в сердце под охраной. И имя у него, как Божий свет, Тот образ я зову Дианой. «Диана? Кто это?» - спросил я, еще раз пробегая глазами по строчкам стиха. «Это моя мама. Знаешь, когда мне мистер Саймон дал задание написать любовное стихотворении, я тут же вспомнила, как папа частенько сидел в библиотеке и писал для мамы стихи. А теперь ей некому писать. Мне так захотелось посвятить его маме, что совершенно забыла о нас..» - и кровь вновь прилила к щекам Сюзанны. У нее несомненно есть талант. Разве не прекрасное стихотворение? Может быть, через годы она станет великой поэтессой, вроде Дикинсон, и покорит всю Америку, а я буду греться в лучах ее славы и благодарить судьбу и тебя, за столь удивительную идею, как уроки поэзии. Кенди, знаешь, я уже привык считать, что лучшее для меня уже позади. Но стихотворение Сюзанны доказало обратное. Я все еще могу сделать ее счастливой. А еще я заметил, как она гордилась собой, протягивая мне листок, исписанный убористым мелким почерком. Я на мгновение испугался, что могу влюбиться и в Сюзанну, и в эти маленькие буковки, настолько трогательно выглядела поэтесса. Но все же я до сих пор ощущаю грусть, которая стала неотъемлемой частью Сюзанны. А значит наши поиски все еще продолжаются. P.S. Знаешь, если бы я писал то стихотворение, оно бы звучало так: Тот образ, что милей мне всех, Храню я в сердце под охраной. И имя у него, как Божий свет, Тот образ «Кенди» называю. Сладких снов, моя неугомонная Эндри. 28 августа 1916 год Скульптура и философия потерпели фиаско. Но не стоит отчаиваться. Только вперед. P.S. Я уже давно не говорил, как сильно тебя люблю…исправляюсь… Неизменно Твой, Закрученный в вихре событий, Терри |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 21:09 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Душа на кончике пера (черновик) |
Глава 17 Удивительная 10 ноября 1916 г. Как люди забывают? И можно ли этому научиться? Как же бы я хотел тебя никогда не знать… 10 ноября 1916 г. Полночь Нет…Нет…если бы тебя не было в моей жизни, как бы я смог поверить в то, что живу? 11 ноября 1916 г. Три часа ночи Чертов Альберт! И почему же не нашлось в зоопарке ни одного голодного льва, любителя сладеньких, напыщенных кретинов, крадущих чужих девушек?! Будь ты проклят! Будь проклята и ты, дьявол с веснушками, и весь твой противный, погрязший в похоти Чикаго!!! 11 ноября 1916 г. Шесть утра Если ты и вправду дьявол, то с этого дня обещаю каждый день возносить молитву к Богу, чтобы он скорее сослал меня в ад. P.S. Через час в комнату войдет Сюзанна с утренним досмотром. Ее ангельская улыбка просто поражает меня. Неужели есть на свете люди, которые способны считать утро добрым? Миссис Марлоу обожает называть свой дом райским гнездышком, весело подмигивая при этом Сюзане. Ни за что не поверю, что старина Иисус говорил именно о таком рае. 20 ноября 1916 г. Милостивая моя миссис Эндри, В газетах еще не писали о вашей свадьбе, но я уверен, что она не за горами. Нельзя так страстно обнимать девушку на публике и не быть обязанным на ней жениться. Пишу Вам исключительно потому, что не перестаю удивляться этому миру. Как только хочется послать все к чертям, сразу появляется нечто такое, что заставляет тебя остаться в этом бренном мире, хотя бы только ради любопытства. Сюзанна…Это маленькое тщедушное созданьице преподнесла мне такой сюрприз, от которого я нашел в себе силы встать с кровати и даже побриться. Я все еще находился в заключении в той «премиленькой комнатке для гостей», при виде которой меня всякий раз передергивало и я старался не открывать глаза без острой необходимости. Мы как обычно сидели и пили чай. Сюзанна сверлила меня взглядом, а я пытался понять по ее выражению лица, прошел ли мой синяк под глазом или все еще не стоит смотреться в зеркало. Стояло приятное, ни к чему не обязывающее молчание. «Терри…» - как будто издалека послышался голос моей компаньонки. Я приоткрыл один глаз, в надежде, что ему не придется долго лицезреть благоухающую красоту розовенькой комнатки для гостей. «Терри, когда ты пропал, я так боялась, что сойду с ума от волнения, - «О, Господи! Кто-нибудь, выключите эту шарманку!» - что не знала, чем себя занять. О, нет, Терри, не сочти это за упрек. Благодаря тебе, я теперь умею шить, рисовать, сочинять стихи и даже немного разбираюсь в философии, но в те трудные минуты даже философия не могла меня спасти, - «И где в такой маленькой и хрупкой девочке хранится такое огромное количество пафоса!?» - тогда я просто стала записывать свои мысли, ибо никому не могла о них поведать, а потом…потом я не могла остановиться. Я все писала и писала…и вот, что у меня получилось», – сказала Сюзанна и опустила свой взор на колени. Только тогда я заметил внушительную кипу исписанной бумаги. «Ты бы мог это прочитать? Я понимаю, что ты еще слишком болен, но мне бы очень хотелось знать твое мнение». Я открыл второй глаз и выразительно уставился на Сюзанну, который гласил: «Наша крошка возомнила себя второй Джейн Остин?» «Нет, нет, Терри, я не настаиваю…» «Да, нет…валяй…» Сюзанна слегка покраснела, положила бумаги на прикроватную тумбочку и под каким-то предлогом вышла из комнаты. А так как единственное, что я мог позволить себе в той тюрьме – это чтение, я начал нехотя перебирать страницы. Уважаемая миссис Эндри, Вы наверняка сочли Вашего покорного слугу неблагодарным и бесчестным неджентльменом, раз я позволяю подобные выражения в адрес столь добродетельной семьи, которая великодушно помогает мне в трудную минуту, но: 1. Я их об это НЕ просил. 2. Они держат меня здесь насильно, уверяя в том, что без их заботы мне никак не выжить. 3. Меня уже достали многозначительные взгляды миссис Сама-Скрытность в сторону Сюзанны. 4. Я ненавижу розовый цвет! После прочтения пары страниц я не заметил, как добрался до последней. Это была история о дружбе, любви, предательстве и опять о любви. Дочитав последнюю строчку, я вдруг остро ощутил, что в душе малютки Сюзанны кипят взрослые и зрелые страсти, обреченные так и статься лишь на бумаге, если не я… Вот видите, достопочтенная миссис Эндри, внешность вновь ввела меня в заблуждение. Одна из вас определенно оказалась намного глубже и преданней своей цели. Как там у Сюзанны в пьесе? «Верность, как бабочка – однодневка, исчезает с наступлением ночи». P.S. Так хочется написать тебе прощай, но назло тебе не доставлю такого удовольствия. Терри Г. 27 ноября 1916 г. Ты знаешь, не всегда достаточно обладать восхитительной внешностью, важно еще принести новую пьесу, которая очарует твоего режиссера. Я снова в труппе…вместе с Сюзанной в роли сценариста. Правда она об этом еще не знает. P.S. А Вы утверждали, что я без Вас не смогу. Я могу. Я должен. 5 декабря 1916 г. Сюзанна счастлива… 10 декабря 1916 г. Начались репетиции. Карен приболела (видимо все же отравилась собственным ядом), и ее роль читала на сцене Сюзанна. Дурацкое де жа вю…Ненавистная беготня по лестнице и легкие декабрьские снежинки... 12 декабря 1916 г. Ты мне сегодня снилась в легком, прозрачном платьице и в волосах…да, какая к черту разница, это уже не имеет никакого значения… 17 декабря 1916 г. Ваш Господь дал нам свободный выбор. Но почему же он лишил на права самим выбирать, кого любить и кого забывать?! Некоторые особы патологически не хотят уходить из моей головы, а некоторых насильно в нее впихивают. «Терренс, вы бесчестите мою девочку! Вот уже год, как Вы к нам ходите и даже прожили во время болезни целый месяц…» «Км…20 дней, я считал…» «Не перебивайте меня! Что за дерзкий мальчишка?! Сюзанная такая чистая и возвышенная, Вы совсем ее не заслуживаете. Но я не могу пойти против воли моей дочурки. Поэтому, Терренс, Вы обязаны сделать ей предложение, если Вам не безразличная репутация Сюзанны!» 18 декабря 1916 г. Боюсь закрывать глаза, иначе воображение тут же начинает рисовать неизбежное…Избавь меня от этого, прошу. 20 декабря 1916 г. Пожалуйста, перестань так улыбаться и скажи, что ты с ним несчастна, что он силой держит тебя в объятьях! 21 декабря 1916 г. Идя по дороге на репетицию, увидел в киоске утренний выпуск NY Times. На титульной странице была небольшая заметка о предстоящей свадьбе мистера Уильяма Альберта Эндри, которая обещала на 10 странице фотографию будущих молодоженов и подробную историю их любви. Возникло непреодолимое желание разнести ко всем чертям этот киоск и скормить продавцу эту газетенку. Но я этого не сделал, а просто прошел мимо. Как ни в чем ни бывало. А что собственно случилось? Ничего. 25 декабря 1916 г. Сегодня было особенно пусто без тебя…Записи все короче, моя душа истощается, превращаясь в средневековую пыль…Но на самом деле со мной все в порядке, все хорошо. Я утопаю в собственном чертовом счастье. Кстати, я женюсь…С Рождеством! И катитесь вы все к дьяволу! 25 декабря 1916 г. Ночь Прощай, мой гордый ангел с веснушками, прощай…Забавно, как нас разделил этот мир. Как причудливо он все расставил по своим местам. Убогий замысел, убогого мира…Прощай… 4 февраля 1917 г. …Прошла премьера…На утро Сюзанна проснулась знаменитостью. Все театральные критики окрестили ее «Второй Джейн Остин». И я рад, что первым это заметил, правда, в несколько другом ключе… Теперь дом Марлоу весь завален различными печатными изданиями, платок миссис Само-Совершенство не высыхает от слез счастья. «Я всегда верила, что моя дочурка, однажды, вернется в театр…Но чтобы так?! Да, она просто гениальна! Видел бы ее покойный мистер Марлоу». Я сидел у окна и перебирал стопку газет, которую любовно собрала миссис Марлоу. Вдруг я увидел то, что заставило меня упасть с подоконника: «1 февраля 1917 г. состоялась свадьба известного чикагского магната Уильяма Альберта Эндри и молодого биолога Кэтрин Хартфилд. Свадьба вопреки ожиданиям прошла в узком кругу семьи и сразу же после церемонии, молодожены отправились в медовый месяц в свой особняк на Гавайских островах». Кен, а как же ты??? Лежа на полу и потирая ушибленное место, мне вдруг так захотелось прижать твое хрупкое и несчастное тельце. Прижать крепко-крепко, к самому сердцу…и получить, конечно, за это по физиономии. Ты, наверное, сейчас где-то там, совсем одна, убитая горем и предательством…а я…а я женюсь… Что же я натворил… Через пол часа Перечитал статью заново. Это определенно не ты…Лучше этому подонку не появляться мне на глаза, иначе Эндри лишаться главы семейства. 16 февраля 1917 г. Свадьба назначена на 24 июля. Жалко наблюдать за своей вымученной улыбкой. Ощущаю себя ни в чем неповинной героиней женского романа, которую вынуждают принять постриг. 20 февраля 1917 г. Идея с монастырем начинает все больше и больше нравится. 25 февраля 1917 г. Я больше не вижу твоего образа по ночам. Я безвозвратно теряю тебя, так и не вкусив надежды. Ты не замужем, а я обручен. Господи, на каком же облаке спит твоя логика?! Нас постоянно с тобой разлучают…Может быть действительно не судьба? P.S. Пожалуйста, приснись мне хоть на минутку. 5 марта 1917 г. В конце месяца будут гастроли. Поскорее бы убраться из Нью-Йорка, иначе семейство Марлоу меня вконец доконает своими необузданными идеями по поводу венчания. Я просто задыхаюсь под светом софитов, возгласами публики и «приятными» вечерами, проводимые в кругу «семьи». P.S. Я все еще храню тебе верность под предлогом чисто мужского благородства. 19 марта 1917 г. Мне приснилось, что наши души встретились друг с другом. Они были цвета утреннего неба и едва родившейся фиалки. Твоя душа пела и смеялась, а моя, затаив дыхание, пыталась дотянуться до тебя. Но каждый раз, когда я набирался храбрости и прикасался к тебе, то ощущал жгучую боль. На утро оказалось, что я приставал к ночнику, забыв ее выключить перед сном. 27 марта 1917 г. Если кто-нибудь попросит назвать мой самый счастливый миг, то я, не задумываясь, скажу, что это был тот самый момент, когда я впервые смог тебя рассмешить. Улыбка –это залог счастья. Не много есть вещей, доставляющих истинное удовольствие, и среди них – несколько секунд смеха рядом с любимым человеком. В эти мгновения вы находитесь на одной волне, вы дышите одними мыслями. Можно не опасаться того, что искрящиеся глаза выдадут чувства, а нечаянное прикосновение всегда можно списать на безудержный смех. Как же я любил смеяться с тобой! Не знаю, смогу ли я когда-нибудь еще испытать эти чувства. Но мне уже давно пора тебя отпустить. Лети, моя, неугомонная птичка, ищи свое счастье. Как жаль, что я не смог стать его источником. Как жаль, что я не смогу сказать тебе всего этого в глаза, как жаль… Но я должен, потому что теперь уже не принадлежу самому себе… Прощай… |
Автор: | Judy Abbott [ 17 апр 2017, 21:10 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Душа на кончике пера (черновик) |
Глава 18 Последняя 30 марта 1917 г. Сюзанна закрыла тетрадь…Точнее первым ее желанием ее желанием было вышвырнуть ее куда-нибудь подальше, сжечь, растерзать…Лишь бы хоть на миг унять боль. Но она едва нашла в себе силы, чтобы просто ее закрыть. Жуткое оцепинение почти не давало дышать. Она чувствовала, как воздух покидает ее легкие, и от этого почему-то становилось легче. Полная, всепоглощающая и ужасающая пустота. Все бы ничего, если бы Сюзанна смогла расплакаться, но комок слез, прожигая горло, застрял, как и, впрочем, застряли все ее чувства между двумя мирами. «Терри, за что??? За что ты так со мной!!!» - снова и снова твердила Сюзанна. Она повторяла это миллион раз, пока фраза совсем не потеряла смысл, а щеки не заискрили, наконец-то, капельками одиноких слез… Когда Сюзанна открыла глаза, за окном уже светало. Она не могла точно сказать, спала или она или проплакала всю ночь, а может, просто впала в блаженное забытье. Утреннее солнышко ласково пробежалось по ямочкам на щеках, скользнуло по ложбинке на шее и устремилось ублажать крохотные пальчики, заледеневшие от недавних потрясений. Постепенно Сюзанна стала оттаивать и на смену теплым лучам и обравкам сумрачных снов пришли воспоминания. В глазах снова потемнело от слез. Она схватила рядом лежащую тетрадь и начала судорожно листать. Как же ей в тот миг хотелось верить, что все это дурной сон, а реальность - она здесь и сейчас…рядом с Терри. Но Терри не было. Лишь были те черные буковки, которые повествовали грустную историю о несбывшихся надеждах. Она вновь и вновь перечитывала некоторые строки, будто заставляя себя привыкнуть к боли, войти в новый образ, где единственным спутником был обман. Та любовь, что еще вчера побуждала ее жить, теперь разрывала девушку на части. Сюзане хотелось бросить ее Ему под ноги и воочию увидеть, как он топчится по ней, разламывая на мелкие песчинки, которые поднимаясь вверх, еще пару мгновений мерцают на солнце, а потом лопаются, как мыльный пузырь. Вся наша жизнь, в итоге, похожа на этот мыльный пузырь с радужной оболочкой. Один неверный шаг, и он лопается, оставляя своего хозяина негодовать: «За что?!» Однако, дорогой мой читатель, не верь, если тебе скажут, что судьба всегда несправедлива и гоняет людей от одного несчастья к еще горшему. В нужный момент она всегда протягивает ласковую руку и помогает встать с колен. Главное – разглядеть это чудо! «Сюзанна, девочка моя, ты уже встала?» - голос миссис Марлоу был звонким и веселым. Сюзанна поежилась. Как можно веселиться, когда за одну ночь рухнул целый мир? И почему этого не замечает никто, кроме нее? Сюзанна пересела в кресло и направилась к двери. Но едва она коснулась ручки, как дверь распахнулась и в комнату влетела ее мама. В руках у нее была кипа газет и какой-то конверт, впрочем, газеты не исчезали из ее рук, после той самой премьеры. «Сюзанна, ты не поверишь! Такие новости! Такие новости! – голос миссис Марлоу звучал как будто издалека. Сюзанне вовсе не хотелось узнавать, ни что написано в газетах, ни какие это новости. Ничего. Ей лишь хотелось быть уверенной в том, что не вся ее жизнь была цепочкой продуманного обмана. Ненависть и боль затмевали все ее существо. В нем не осталось больше места ни чему… «Вот-вот, это письмо…» - все так же беспечно щебетала миссис Марлоу – Прочитай, дорогая моя! Не чудо ли это?» Невидящими глазами Сюзанна пробежала по странице: «…Премьера…грандиозный успех…Сюзанна Марлоу…талант, изящество, грация…Премия…Лондонский театр…» «Сюзанна, девочка моя, ты понимаешь? Твоб пьесу хотят поставить в Лондоне! В самом Лондоне!!! Мы, наконец-то, добились успеха! Ты, моя дорогая, сделала это! Ты и твои маленькие пальчики, что написали столь чудную пьесу» - миссис Марлоу упала на колени и начала целовать руки Сюзанны, но та даже не пошевелилась. «Сюзанна, - миссис Марлоу внезапно остановилась и как будто только сейчас увидела окаменевшее лицо дочери. – доченька моя, да что же это с тобой? Неужели ты все еще обижаешься на меня из-за вчерашней ссоры? Ну, прости меня. Я обязательно поятараюсь полюбить твоего Терри, не сразу, конечно, но потом…» «Мам, а Терри больше нет…» «Как нет? Он что опять куда-то пропал? Ох, уж этот Гранчестер! Вечно от него неприятности!» «Нет, нет, с ним все в порядке, его просто больше нет…» - Сюзанна слушала свой голос и сама не верила, что смогла произнести это. «Он тебя обидел? Нет, ты мне скажи, обидел, да?! Ну, я ему задам…» «Мам, я хочу прогуляться, можно?» - не дожидаясь ответа Сюзанна выехала из комнаты и направилась к входной двери. Ее совсем не волновало то, что все платье было измято, что она сидит в инвалидном кресле, а на коленях все так же покоится то письмо и тетрадь с присловутыми T.G.G. на обложке. «Господи…Если ты существуешь, не оставляй меня…» День выдался таким же солнечным, как и вчерашний. В это время суток парк, как обычно, был полон людьми. Сюзанна пристроилась у того самого дуба, где они так любили устраивать пикники с Терри. Казалось, что вокруг никого нет, и только фантом Терри по-прежнему лежит на траве, закинув руки за голову и о чем-то неслышно прося небо. «Он думал о ней…Он всегда думал только о ней…И ни разу не произнес ее имя вслух…Ведь оно такое, простое…» Пальчики снова перебирали тетрадь. «Должен…должен…должен…» «Мне так хотелось стать для тебя единственной, а стала для тебя лишь долгом? Но ведь я так старалась…» Когда Сюзанна дошла до момента, где Терри с неистовым рвением подыскивает ей хобби, она невольно усмехнулась собственным мыслям: «А ведь все-таки нашел. Если бы не ты, я бы никогда не стала писать. Я никогда бы больше не смогла в себя поверить». Сюзанна перевела взгляд на письмо. Слова стали теперь звучать несколько иначе. Лондонский театр…свет софит…И пусть она не больше не могла играть в театре на сцене, ее герои, ее душа, обречены ступать на сцену всякий раз, когда поднимается занавес. Разве это не чудо? «А ты мог бы вполне мною гордиться и даже полюбить…Мне так всегда хотелось верить в то, что ты остался со мной, потому что любишь…» «О, Господи, Терри, что же я натворила?! Как же я так смогла?!» Сюзанна повернула в сторону дома. Она очень спешила поскорее вернуться домой и обнять маму, ту, которая всегда ее будет любить только за то, что она – ее дочь, просто за то, что она есть. А еще Сюзанна очень хотела рассказать маме о том, что в любви не существует гордости, она вся соткана из всепрощения… *** 29 апреля 1917 г. Терри спустился с подножек поезда. Не оглядываясь в сторону, высыпавшей на платформу труппы и не обращая внимания на их гневные возгласы, устремился в сторону города. Случайному прохожему могло бы показаться, что у Терри (если бы, конечно, знал, что это Терри) случилось какое-то несчастье, таким напряженным и тревожным был его взгляд. Расталкивая прохожих, он поймал извозчика и назвал адрес своей квартиры. Подъехав к дому, он едва не забыл расплатиться и пулей взлетел на лестницу. Бросив чемоданы у порога, и оставив дверь на распашку, Терри метался по квартире, залезал на книжные полки, перевернул вверх дном кровать, диван и даже умудриля заглянуть в духовку. «Черт побери! Неужели я все-таки тебя потерял?! Ну, где же ты, Кен, ну, давай же, найдись, негодная девчонка!» Когда же со стола на пол полетела последняя книжка, а чернильница изобразила устрашающую физиономию на ковре, Терри обессилено уселся на пороге перед открытой дверью: «Черт возьми, Кен, как же я устал тебя терять…» Тут он заметил небольшой белый конверт со своим именем. Терри было по сути все равно, что там написано, разве, что объявился похититель его тетради и теперь просит баснословный выкуп. «Дорогой Терри, Я отпускаю тебя! Лети, моя бабочка, к своей мечте и не попадайся больше под стекло. Прощай, Сюзанна P.S. Спасибо, что подарил мне меня» Терри несколько раз перечитал письмо, силясь понять хоть что-нибудь, но слова настырно не влезали ни в какие рамки реальности. «Терри???....ээээ…Терри…» «Ну, что еще!!!» - Терри поднял глаза, чтобы посмотреть на того смельчака, который оторвал его от решения самой важной логической задачи в его жизни и мысленно обрадовался, что сидит на полу. Невысокого роста, худощавая девочка со смешными веснушками и непослушными вьющимися волосами с ужасом отпрянула в сторону. «К..К..К…Кенди?! Какого черта…» «П…П…прости, Терри, я, наверное, совсем не во время, я сейчас уже ухожу, - запинаясь говорила девушка – просто…ну…не знаю, как мне попало это в руки…точнее мне принес это почтальон, ну, а как же иначе, ведь почту всегда носят почтальоны…Короче, он почему-то принес мне то, что на самом деле принадлежит тебе…и я подумала, что непременно должна тебе отдать ее…» - тут Кенди вытащила из сумки уже слегка потрепанную тетрадь в толстом кожаном переплете. Удивлению Терри не было предела. Еще мгновение и он мог поклясться, что с ним случится сердечный приступ. «Откуда?» - все на что ему хватило сил в тот момент. «Я же говорю…почтальон…я сама не знаю, зачем он мне это принес…Прости меня, я наверное совсем не вовремя…ты наверное очень занят, ну, знаешь, свадьба и все прочее…» - на слове «свадьба» у Кенди предательски задрожал голос, а на глаза навернулись слезы – Я, наверное, пойду, пока! Только не сиди долго на сквозняке…простудишься» - и Кенди зашагала прочь. Терри казалось, что все это понарошку, что это просто плод его дурацкого воображения или он сходит с ума, и поэтому даже не подумал ничего ответить, либо предпринять. Спустя какое-то время, когда мираж исчез, Терри все же решил встать с пола. Но не тут-то было. Перед ним опять возникла галлюцинация. «Опять?» - брови вверх поползли вверх. «Прости…я должна тебе кое в чем признаться. Я знаю, что потупила скверно, но я прочитала твою тетрадь, и думаю, что обязана в этом признаться. Понимаешь, я не сразу поняла кому это принадлежит, мало какие Кенди бывают…но потом не могла остановиться – щеки Кенди покрылись румянцем и она стала совсем похожа на нашкодившего ангела, что не могло не заставить улыбнуться Терри – я знаю, что совершила бесчестный поступок и совсем не заслуживаю твоего уважения…Но Терри…послушай меня…я хочу тебе кое-что сказать, правда не знаю…» «Кенди..» «Нет, Терри, не перебивай меня, иначе я не смогу сказать то, что должна – Кенди глубоко вздохнула, прикрыла глаза на пару мгновений, а когда открыла. В ее глазах стояли два кристаллика слез – Все эти годы…т.е. не так…Когда там, в Лондоне…опять не то…ты и Сюзанна…О, Господи, только не это…» Кенди замолчала, не зная, где бы еще ей найти смелости, чтобы все сказать. А Терри было все равно. Кенди здесь, рядом…живая, самая настоящая и такая же неуклюжая и смешная. Он облокотился о дверной косяк и просто пытался понять, что же сделал такого хорошего, что ему преподнесли такой подарок. «Господи, Терри…как же я устала тебя терять…» - нарушила молчание Кенди - там в Лондоне на параходе, а потом в Чикаго и здесь в Нью-Йорке. Я все время летела за тобой как за несбыточной мечтой. Все эти годы я не забывала тебя ни на минуту, я жила тобой, делилась своими мыслями и желаниями. Я всегда надеялась, что однажды увижу тебя, что ты просто пройдешь мимо, улыбнувшись мне, и скажешь «Привет!», на большее я и не надеялась, ибо ты с другой, а я до сих пор стою между вами. Так больше нельзя, Терри.. «Кен…» «Терри, послушай меня…Это неправильно, так не должно быть. Вы с Сюзанной помолвлены, вы предназначены друг для друга, я бы так никогда не сделала для тебя того же, что сделала Сюзанна…Я вам только мешаю, я не должна, не должна – по щекам Кенди уже давно текли слезы и скатывались по подбородку – я приехала сюда, чтобы сказать, что отпускаю тебя, отпускаю насовсем…и прошу, чтобы и ты отпустил меня. Забудь меня! Сюзанна скоро станет твоей женой, слышишь, Терри, она, не я…Господи, Терри, если бы ты только знал, как я устала от ночных кошмаров, от постоянных слез…Я устала так жить…Ты не представляешь, насколько больно было читать о том…ну, ты понимаешь, о чем ты писал…и как больно было осознавать, что я никогда не смогу услышать это от самого тебя и ответить тебе взаимностью…а еще больнее мне от того, что я наверное уже никогда не смогу любить никого так сильно, как тебя…потому что я вообще никого не вижу, кроме тебя…я словно в пустыне… «Кенди..» «Нет, Терри, я правда отпускаю тебя и искренне рада за вас с Сюзанной. Только прошу, забудь обо мне, потому что разве такая жизнь сможет принести счастье хоть одному из нас?» «Заткнись, Кенди!» С этими словами Терри силой привлек ее к себе и поцеловал. Это не было похоже на страстный поцелуй влюбленных, которые, наконец-то, обрели друг друга, то было нечто нежным, робким, волнительным. Их губы едва соприкасались друг с другом. Кенди вся дрожала, как осиновый лист, а Терри почти не дышал, боясь спугнуть чудо. Когда Терри отстранился, Кенди удивленно захлопала глазами, ибо Терри резко пригнулся и загородил руками лицо. «Терри, что ты делаешь?» «Боюсь, что ты набросишься на меня и растерзаешь, как в прошлый раз» Кенди невольно улыбнулась и покраснела от стыда… «Признайся, ведь это ты мне прислал тетрадь?» Терри скривил физиономию: «Вообще-то я был уверен, что ее потерял…» «Но если не ты, то кто это сделал?» «Хм…давай назовем это Божьим провидением.» «Терри, с каких это пор ты веришь в Бога?» Терри вытащил часы из кармана брюк: «Вот уже примерно, 5 минут и 23, нет, 24 секунды» Повисло неловкое молчание. Они стояли и смотрели в пол, боясь произнести хоть слово.. «И что же мы теперь будем делать?» - набралась смелости Кенди. Терри крепко прижал к себе Кенди и шепнул на ухо: «Не знаю, как ты, а я больше не хочу оставаться в Нью-Йорке ни на минуту…» «А как же Сюзанна?» - в уголках глаза Кенди пряталась робкая надежда, она дрожала и боялась показаться миру и услышать столь ужасающий ответ. Терри посмотрел на письмо, которое до сих пор было у него в руках. Тогда он скомкал его, ухмыльнулся и бросил в самый дальний угол. Оно ударилось о стенку и отскочило за диван. «А Сюзанны больше нет…» Так они еще долго стояли обнявшись, все еще до конца не веря собственному счастью. А оно было. И есть. Ведь все мечты просто обязаны сбываться. Иначе, зачем их придумал Бог? |
Страница 1 из 2 | Часовой пояс: UTC |
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group http://www.phpbb.com/ |