Темная комната http://darkroom-forum.ru/forum/ |
|
Лит. квест "Проклятый дом" (территория игры) http://darkroom-forum.ru/forum/viewtopic.php?f=38&t=3543 |
Страница 41 из 41 |
Автор: | Проклятый дом [ 27 дек 2014, 19:58 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Лит. квест "Проклятый дом" (территория игры) |
1.2. Саре Винчестер 1.3. Сара Винчестер придирчиво осматривает свои владения, еще не в полной мере восстановленные после землетрясения и бури. Со стороны дома доносятся удары молотков, голоса строителей и... смех Лили? Сара прячет улыбку. Возможно, Джон все-таки небезнадежен. Попытки устроить личную жизнь своих любимых помощников миссис Винчестер давно оставила, признав не без досады, что её помощь только мешает. Пусть наступающая весна делает свое дело. Прикрыв глаза, Сара вдыхает сладкий аромат сирени. Пора любви, да? Наплыв тягостных воспоминаний... Внезапно сердце щемит: "Пора". Сара тяжело опускается на скамью, прислоняет к ней трость, нащупывает в кармане изрядно помятое письмо. Парк её заполнен солнечным светом, пением птиц, ароматом цветов, но к ней пока не вернулась способность радоваться. По этим озаренным светом дорожкам бродит призрак. Видеть его может только миссис Винчестер, ведь это призрак её счастья, там - возле ельника, здесь - у кустов сирени, повсюду, в самом воздухе, рой ускользающих надежд. Мечта со сломанными крыльями... Сара медленно распечатывает конверт, разворачивает письмо так осторожно, словно оно может рассыпаться. Пальцы на правой руке не слушаются, напряженный взгляд усилием воли направлен на первые строки. Сара недовольно кривит губы.... Как глупо. Почерк. Надо было постараться изменить его хотя бы. Прокололась на такой ерунде! Сара Винчестер, вы не должны удивляться, что отправитель невысокого мнения о вашем уме. Слишком много страниц, однако, для благодарственного письма, которое, ах, вежливость, миссис Винчестер совсем не нужно. Сара нервно теребит края плотно исписанного листа. Ожидания её не обмануты. Она с трудом преодолевает начало. Через Долину Смирения и Кряжи Раскаяния и то легче было пройти, чем закончить это чтение, не разрыдавшись. Сара проваливается в слова "ваша дочь", её взгляд застывает. Поднявшийся ветер треплет бумагу, и ей приходится сжать ослабевшие пальцы. Казалось бы, худшее позади, но нет, Сару трясет от нежности, с которой отправитель пишет о её единственном, любимом, умершем ребёнке. Она встает, пошатнувшись, вытирает слезы рукавом, нервно смеется... Чеширские коты! Вот, что называется: деликатно сменить тему. Сара идет, прихрамывая, вдоль кустов сирени, читает на ходу, прижав ладонь к губам. Теперь это как зуб больной вырвать, тянуть - только мучения продлевать. Вера, вера через строку, похоже на проповедь, в основе которой чистая доброжелательность, даже упреки полны снисхождения. Справедливо или нет, это убийственное сочетание для её гордости. Щеки вспыхивают, дыхание учащается, Сара Винчестер медленно закипает. Этот человек пишет, что дело её жизни - глупое, эгоистическое предприятие, что лучше бы ей самой умереть, чем... О! Большое спасибо за урок арифметики! Сжав губы, Сара доходит до конца, спотыкается и падает на колени. Всё. Можно рыдать. Только уже не хочется. "Не скажу, что ваши опасения мне не понятны, мистер Додсон, но вы - болван!" - Сара наклоняет к лицу пышную гроздь сирени и слабо улыбается, вдыхая её аромат. Озорное и эгоистическое вправду желание написать ему "Хорошо. Приезжайте." быстро рассеивается. Миссис Винчестер уже дважды вдова. Хватит с неё, пожалуй, экспериментов. |
Автор: | Проклятый дом [ 27 дек 2014, 20:01 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Лит. квест "Проклятый дом" (территория игры) |
2.1. Мистеру Додсону 2.2. Тихий полдень. Солнце в зените освещает все двадцать две коллегии Крайст-Чёрч с их высокими окнами и прозрачными аркадами. Тонкие тени от средневековых шпилей ложатся на зелёную лужайку, тянутся, но тают в солнечном свете, так и не достигнув келий студентов и преподавательских апартаментов. В одной из таких комнат, в небольшом доме с башенками, открывается дверь, и высокий молодой мужчина в белом прогулочном костюме пересекает Том Квод - внутренний двор колледжа. Он шагает к воротам, но вдруг замечает девочку возле огромной афиши, выполненной студентами к предстоящему мероприятию. Девочка с любопытством разглядывает фигуры и пейзажи, нанесённые на холст точными мазками художника. "Здравствуйте, юная леди. Ждёте отца?" "Здравствуйте, мистер Додо", - оглядывается девочка. Между ними завязывается оживлённый диалог, который вскоре привлекает оксфордских зевак, проводящих сиесту за прогулкой. Подойдя ближе, можно расслышать, как взрослый джентльмен с полной серьезностью убеждает девочку, что собака на краю афиши на самом деле настоящая - просто её выдрессировали сидеть неподвижно. Правда, иногда выдержка изменяет псу: "Вчера я нёс в руке бутерброд, он его почуял, сначала покосился одним глазом, всё ещё пытаясь сидеть на месте, а потом кааак выскочит из к-ка-карти... Молодой человек внезапно сбивается и начинает заикаться, заметив, как много народа привлек их разговор. Впрочем, как только рассказ прерывается, студенты быстро теряют интерес к рассказчику и его юной слушательнице. Только один из толпы - подтянутый мужчина в костюме почмейстера, остаётся на месте: "профессор Додсон? Для вас есть корреспонденция". В руках, облачённых в тонкие белые перчатки, оказывается конверт с почтовыми штампами, свидетельствующими о том, что письмо прибыло из-за океана. "Лорина, кажется, мистер Лидделл и сестрёнка заждались вас", - кивает молодой человек в сторону дома декана, где прогуливается мужчина, ведя за руку четырёхлетнюю малышку, - "я вас провожу". Поздоровавшись с семейством, мистер Додсон пользуется первой же возможностью ускользнуть, сославшись на желание погулять в цветнике. Только эта необычная торопливость для чуждого спешки преподавателя математики, выдаёт в нём нетерпение, замешанное на удивлении и любопытстве ("Минуло три сезона, я уже и не думал, что придёт ответ"). За садом, в тени старых каштанов стоит скамейка, деля огороженную камнем площадку со статуей сурового грифона. Здесь Чарльз останавливается, достаёт письмо из внутреннего кармана пиджака, но... солнечный свет бьёт в глаза, не давая разглядеть ни строчки (молодой человек слишком высок, и полуденные тени не могут скрыть его фигуру). Чарльз справляется с нетерпением, присаживается, поудобнее располагается на согретом солнцем дереве скамьи. Аккуратно вскрывает письмо, отрывая от края полоску не более, чем в четыре миллиметра, разворачивает единственный лист бумаги. На губах мужчины скользит и пропадает улыбка, когда глаза пробегают по лаконичным абзацам, написанным знакомым почерком с лёгким наклоном вправо. Пункт первый, пункт второй, третий - мистер Додсон удовлетворённо кивает. Всё, как ему по душе, аргументировано и по фактам, без сомнительных оправданий и с минимальными сантиментами, выраженными лишь тонкой иронией. Хотя... отчего-то появляется лёгкое чувство диссонанса. Словно те строки, что когда-то были с таким трудом извлечены из маленького потрёпанно дневника, несмотря на вызывающее несогласие содержание, приоткрыли завесу над некой головоломкой, что сейчас никак не складывается, хотя, вроде бы, получена последняя деталь. Чарльз слегка хмурится, мысль его уходит дальше, строя гипотезы, и ему приходится несколько раз перечитывать четвёртый пункт. "Призраки больше не беспокоят ни её, ни тех, кто рядом - это хорошо. Мне стало спокойнее. Что там ещё? Любовь?" - мужчина поднимает глаза. Солнце рябит в пятипалых листьях каштана над головой. Голубое небо, подёрнутое полоской облаков у горизонта, пронзительно чисто и высоко. "Да, Господь всегда наблюдает за нами. Бог есть любовь, и только к нему можно смело обращаться за ориентиром. Скоро я сам стану на ступеньку ближе к его свету. Но это ли она имела ввиду?" Пункт пятый. Найден работающий метод! Но Сара Винчестер не спешит им поделиться. Более того, она усомнилась в его способности дойти до истины самому. Это... это неправильно. Это вызов, в конце концов! Чарльз несколько раз пробегает глазами по последним абзацам, но ничего другого там не находит. Да, может быть, скорее всего, если бы отправитель написал, что не нуждается в его помощи, потому что нашёл способ справиться самостоятельно, и дал убедительную и не вызывающее опасений характеристику этому способу, он, Чарльз Лютвидж Додсон, оставил бы в своей тетради по учёту корреспонденции запись, что переписка с Сарой Винчестер из Калифорнии завершена, но вот так... Мистер Додсон напрягается, снова возвращается к письму, пытаясь найти ответ между строк, но тот словно ускользает от него, как солнечный зайчик, что прыгает по белому листу бумаги и растворяется в тени дерева... Нет, природное любопытство не даст сегодня Чарльзу спокойно заснуть. "Здравствуй, сестрица-бессонница". В конце концов, неразгаданная загадка нарушит размеренный порядок дня преподавателя математики Крайст-Чёрч. Где-то между лекциями, а, может, до скромного ланча в университетской столовой, но, скорее всего, после семнадцатимильного моциона по окрестностям, опять заскрипит перо по чистому листу бумаги, и за океан отправится вопрос, ответ на который, возможно, смог бы дать простой рабочий Джон, но с которым пока не справился острый ум молодого оксфордского профессора и даже всё его незаурядное воображение. |
Автор: | Citron-El [ 07 ноя 2015, 22:05 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Лит. квест "Проклятый дом" (территория игры) |
Прошел год! Пополняем тему: "Берти, Алиса, жасмин" Автор: Малена |
Автор: | Citron-El [ 07 ноя 2015, 22:12 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Лит. квест "Проклятый дом" (территория игры) |
Название:Тюльпан Автор: SilverStar Впервые я увидел её в базарный день на площади: среди пёстрой толпы вдруг возникла эта женщина — высокая, гибкая, тонкая — чёрная одежда это особенно подчёркивала, тёмные волосы гладко зачёсаны назад. «Ни дать ни взять — чёрный тюльпан на разноцветном поле», — подумал я тогда. Красивая? Безусловно, хотя и не сказать, что в моём вкусе: мне всегда нравились нежные, миниатюрные, розовощёкие блондинки, какой была Мария, моя покойная жена. А у этой и лицо слишком бледное, и движения чересчур порывистые, нервные. Да и чёрный цвет я никогда особо не любил, а в последние годы он прочно ассоциировался у меня с трауром и напоминал об умершей жене. Однако что-то меня всё же привлекло в незнакомке: «Кто она? Откуда? Почему у неё такие печальные глаза?». Молодая женщина, купив необходимое, поспешила прочь. Я же обнаружил, что, задумавшись, стою посреди площади с раскрытым ртом. Смотрелось, наверное, глупо… Я не получил ответы на свои вопросы, но расспрашивать всезнающих торговок об этой женщине было не очень удобно, поэтому я решил, что со временем сам всё узнаю. Как-то во время дежурства я, подперев голову рукой, сидел у окна и размышлял… Вообще, конечно, профессия сельского врача не даёт расслабиться, но в этот день новых пациентов не поступало и меня никто не тревожил срочными вызовами, так что я позволил себе небольшой отдых. Итак, размышлял я о… тюльпанах. Вернее, об одном тюльпане — чёрного цвета. Вот ведь: уже не одно столетие цветоводы бьются, чтобы вывести этот сорт. Пока, насколько я знаю, безуспешно. Существуют сорта, который называют чёрными, о подобном цветке писал ещё Дюма (кстати, мы с ним почти тёзки, моё полное имя — Анри Александр Лакруа). Так вот, из-за луковиц пресловутого чёрного тюльпана (а на самом деле он был то ли фиолетовый, то ли какой-то серый) люди теряли голову, состояние, свободу… И ради чего — жалкого цветочка, который радует глаз лишь некоторое время, а потом непременно вянет. Но нет, не всё так просто. Сколько женщин вокруг — ярких, весёлых, простых. А мысли почему-то о ней — тёмной, загадочной, мрачной, холодной. Редкая женщина, редкий цветок… Вот бы увидеть её… Настойчивый стук в дверь прервал мечтания. На пороге, к моему удивлению, оказалась та самая таинственная незнакомка: — Это… Вы тут доктор, что ли? — волосы растрёпаны, дыхание сбивается, явно после быстрого бега. — Ребёнок там… С дерева свалился! Что тут размышлять: чемоданчик в зубы, бежим спасать мальчишку… Та история завершилась благополучно: паренёк отделался лёгким испугом, ушибами и вывихом руки, а я познакомился с Алисой. Вблизи она оказалась ещё привлекательней, одни глаза чего стоили: глубокие, по-кошачьему зелёные. И взгляд такой дерзкий, хотя одновременно и печальный. Вот только лицо её казалось слишком уж бледным, особенно при сравнении с налитым румянцем гелдерландских девиц. Алиса оказалась не слишком общительной. Не то чтобы она избегала меня, но если мы встречались где-нибудь на улице (а происходило это довольно редко), то всё ограничивалось приветствием да парочкой дежурных вопросов — о здоровье, погоде и тому подобное. Она определённо мне нравилась. Чем именно, точно ответить я не мог. Своей необычностью, наверное. Да и женскую привлекательность никто пока не отменял. Конечно, можно было, например, пригласить её на прогулку или даже свозить в городской театр. Ну а дальше — два-три комплимента, букетик фиалок каких-нибудь и вытекающие из этого всего последствия (вы же понимаете, о чём я?). Но — нельзя. Сельский врач не имеет права рисковать своей репутацией, прослыв ветреником. Сельский врач — человек серьёзный, у него нет времени на сомнительные развлечения. Впрочем, не это было главным. Мишель, моя дочь… Бедное дитя будет ждать вечером папочку домой, а дорогой родитель в это время — прохлаждаться в обществе совсем чужой тёти. Меньше всего мне хотелось доставлять страдания своей девочке, поэтому с тех пор как мы переехали в деревню, я не позволял себе подобных вольностей. А позволить хотелось… Случай сблизиться с Алисой представился на удивление скоро — она стала моей пациенткой. Зима в этот год выдалась суровой, частые метели и сырой ветер подорвали и так не богатырское здоровье моей новой знакомой. Малокровие, слабые лёгкие, скудный рацион… Как результат — полный упадок сил и затяжной бронхит. — Вы почему так плохо питаетесь? — Нормально я питаюсь. — Ненормально! Ваши худоба и бледность просто кричат об этом! — … (насупилась, бросила гневный взгляд). — Если вы сейчас выйдете на улицу, ветер просто переломит вас, словно стебель цветка! Я невольно опять сравнил её с тюльпаном. Нежная, хрупкая. беззащитная… С одной стороны, мне очень хотелось помочь ей поскорее выздороветь, а с другой… Тогда бы я уже не смог так открыто её навещать и болтать о разных пустяках. Привык я уже к нашим приятным беседам во время моих врачебных визитов. Можно сказать, мы подружились. Правда, о себе она рассказывала очень мало. Я узнал только, что приехала она из столицы, а до этого много путешествовала и даже какое-то время жила в Америке (кто бы мог подумать!). Всё когда-нибудь заканчивается. Вот и зима сменилась весной. Вот и Алиса пошла на поправку. Это означало: конец нашим встречам. Но я нашёл, как мне казалось, отличный повод, чтобы выманить её на совместную прогулку. — Алиса, ты знаешь, скоро ведь фестиваль тюльпанов, там будут ярмарка, конкурс на самый красивый цветок… Ты пойдёшь? — А что я там не видела? — Ну как… Тюльпаны… Все у нас выращивают цветы, а ты разве нет? Брови Алисы поползли наверх: — Я? Выращиваю?! Да я фикус от флокса не отличу. Тюльпаны… Да ну их! Я розы больше люблю… А с этими тюльпанами все словно с ума посходили… Тут я набрался смелости и рассказал Алисе о том, как при нашей первой встрече мысленно сравнил её с чёрным цветком. Она как-то странно на меня посмотрела и ничего не ответила. Только погрустнела почему-то. — Ну, так что, не пойдёшь? Там будет весело… — Послушай, Анри… Не надо выдумывать поводы для встреч. Не нужно формальностей, этих псевдосветских штучек. Я думала, ты человек серьёзный, прямой, честный, безо всей этой мишуры и банальных фраз. А ты… такой же пустозвон, как и все остальные! — от досады Алиса отвернулась к окну и стала яростно теребить свой носовой платок. Признаться, её слова меня ошеломили, обескуражили. Не найдя слов в ответ, я скомкано попрощался и поспешил уйти. «Что я такого сказал?! Я не пустозвон! Я — медик! Уважаемый человек, между прочим», — с этими мыслями, с клокочущей обидой возвращался я домой. Но долго обижаться я не умею — так уж устроен. Какой смысл злиться, особенно на того, кто тебе нравится, когда жизнь так хрупка и скоротечна. Это я давно понял. А вот женщин, похоже, понимать не научился… Погода последние две недели стояла расчудесная, солнечная, почти летняя. Только дел всяких навалилось, — просто не продохнуть. Свободного времени практически не было. В один из дней я так вымотался, что, придя домой без задних ног, рухнул в кровать и тут же крепко уснул, даже не почувствовав, как дочка заботливо укрыла меня одеялом. Посреди ночи я неожиданно проснулся, а в голове была одна-единственная мысль, но очень чёткая и ясная: «Вот решение! Вот где я ошибся! Как всё, оказывается, просто!». Выходит, я не пустозвон, а тугодум… Первое, что я сделал утром, — отправил Алисе короткую записку следующего содержания: «Хочу тебя увидеть. Приходи сегодня в шесть часов к Западной роще. Анри». Я был почти уверен: «Сработает! А если нет? В таком случае, не дано мне, значит, обладать редким цветком». В этот день вообще всё удавалось и получалось, редко такое бывает. Мишель с радостью поехала на несколько дней в город, в гости к бабушке. Да и работы было мало — наконец-то! Долгожданный вечер настал. Я стоял в условленном месте и всё гадал: «придёт — не придёт». Прислонился спиной к дереву, закрыл глаза… — О чём мечтаем? Пришла! Такой Алису я никогда прежде не видел: в каком-то невероятном зелёном платье, распущенные волосы струятся по плечам и спине. Нимфа! Или как там называются эти лесные девы? Вспоминать не хотелось. Хотелось обнять, прижать к себе хрупкую красоту. Но я продолжал стоять, как вкопанный, и только разглядывал… — Что, нравится? — спросила она, чуть улыбнувшись. — М-м, красивое платье… Алиса закатила глаза: — Ты меня позвал, чтобы наряд расхваливать? — скрестила руки на груди. — Или что поумнее скажешь? — Не желаю казаться дураком, поэтому лучше помолчу. Не хочу, чтобы ты опять сердилась, — с этими словами я предложил ей руку. Алиса снова улыбнулась, но уже мягче, ласковее, нежели в первый раз, — будто солнечный луч показался из-за тучи. Она вложила свою ладонь в мою, и я почувствовал, как по всему телу разливается тепло — необъяснимое, но очень приятное. Мы шагали среди деревьев, взявшись за руки и не произнося ни слова. Она первой нарушила тишину: — Смеркается… — Верно. Скоро станет совсем темно. Встретившись глазами, мы остановились возле большого дуба и обнялись. Она положила голову мне на плечо, а я одной рукой гладил её спину, а вторую запустил в волосы на затылке. Я вдыхал её аромат и чувствовал, что природные инстинкты не заставляют себя долго ждать. — Ты сводишь меня с ума… — Не надо… Никогда не теряй разум, Анри. — Ничего не могу с собой поделать, — я отвёл её голову назад и поцеловал, постаравшись вложить в этот поцелуй всё, что чувствовал на тот момент: нерастраченную нежность, тоску по женской ласке, желание обладать ею — Алисой… Можно догадываться, сколь далеко мы могли бы с ней зайти, но меня вдруг словно по голове ударили: «Слёзы!». — Эй, ты что, плачешь? — а в ответ только всхлипы. В растерянности я гладил её по волосам, пытаясь успокоить, а она всё плакала и плакала. Обычно женские слёзы вызывают у меня раздражение, потому что я не знаю, чем могу помочь (если только эти слёзы не вызваны физической болью). Но тут я понял, что, не заплачь сейчас Алиса, случилось бы непоправимое. Пришло осознание: я не должен, не имею права на близость с ней здесь и сейчас, даже если мы оба этого хотим. Если бы всё случилось сегодня, в этом лесу, разрушилось бы нечто хрупкое, нежное, что возникло между нами. Не знаю, что именно, но, безусловно, очень важное и ценное. То, что не хотелось бы потерять. Когда Алиса немного успокоилась, я без лишних слов просто предложил проводить её до дома. Уже на пороге она произнесла: — Извини. Я не ожидала от себя такой бури. Знаешь… Мне надо побыть одной… — Мы ведь увидимся завтра? — Да… Конечно. Я поцеловал её ладонь, после чего она быстро исчезла за дверью. Мне же оставалось уныло брести домой, где меня сегодня никто не ждал… Никакой встречи на следующей день не состоялось, зато почтальон принёс мне большую коробку. Внутри оказалось нечто, накрытое колпаком, и сложенное вчетверо, очень короткое письмо: «Прости, но мы не увидимся больше. Не ищи меня, если не хочешь обрести погибель. Чёрный цветок приносит лишь несчастья. Прощай!». Хотя и без подписи, но сразу понятно, кто отправитель. Под колпаком оказался цветочный горшок, а в нём — тюльпан с ещё зелёным, нераскрывшимся бутоном. Я и раньше считал, что понять женщину — это целая наука. Но Алиса… Каждый раз ей удавалось поставить меня в тупик. Никакой логики в поступках! То соблазняет, то рыдает, то сбегает… Я даже, признаться, разозлился. Что она выкинет в следующий раз? Не верилось, что она могла просто взять и исчезнуть. Поэтому я решил, что не стану ничего предпринимать: не по вкусу мне такие игры. Прошёл день, другой… Дела не клеились, настроение было отвратительное. Я понял, что скучаю по этой непредсказуемой, но всё же бесконечно милой моему сердцу женщине… Чтобы хоть чуть-чуть рассеять грусть, я решил впустить в комнату немного солнечного цвета, раздвинув занавески. На подоконнике стоял прощальный подарок Алисы — тюльпан, который уже раскрыл свои лепестки. Они были ярко-красного цвета… Позже, когда я пытался разыскать Алису, слышал, как о ней говорили какие-то досужие старухи: «чёрная вдова», «ведьма», «бесстыжая». Но я знал её совсем с другой стороны и пообещал себе, что обязательно её найду, чего бы это ни стоило. Чтобы избавить её от страхов. Чтобы утолить её печаль. Чтобы мы вместе обрели счастье… * |
Автор: | Citron-El [ 07 ноя 2015, 22:19 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Лит. квест "Проклятый дом" (территория игры) |
Название: Обрывки догоревшей эйфории. — Она манила его… Такая непостижимо яркая, жгучая, ослепительно красивая… Он совершал вокруг неё ритуальный танец, стараясь оказаться как можно ближе. Он жаждал прижаться к ней всем телом, насладиться её теплом. Он, вероятно, думал, что рядом с ней обретёт счастье, если, конечно, вообще был способен думать… Его желание исполнилось, однако это стоило ему жизни. Бедный, глупый мотылёк… Он достиг заветной цели, но лампа обожгла его хрупкое тельце, опалила нежные крылышки… Он стал жертвой собственных порочных страстей и безрассудства! Понимаешь, о чём я? — Алиса подняла на меня усталый взгляд. — Прости, — усмехнулся я, — но не слишком ли пафосно для обычной бабочки? — Зато наглядно! — она взяла маленький ключ, открыла им секретер и достала какую-то книгу в лаковой коричневой обложке. — Я очень ценю, что ради меня ты проделал столь долгий путь. Но хочу немного охладить твой пыл, чтобы ты, словно тот мотылёк, не погубил себя попусту. ֫— Алиса, милая, но это же смешно! — Вряд ли ты будешь веселиться, когда прочтёшь эти записи, — с такими словами Алиса протянула мне книгу. — Что это? Неужто твой дневник? — предположил я. — Ага, — девушка криво улыбнулась, — воспоминания ночной бабочки. Ты почитай, почитай. — Она посерьёзнела, нахмурилась и стала вышагивать по комнате: — Я хочу, чтобы ты твёрдо понимал, с кем имеешь дело. И надеюсь, что прочитав это, ты тут же, не мешкая, исчезнешь. — Погоди, погоди, — я почувствовал, как заныло в висках, — ты меня гонишь, что ли? ֫֫— Конечно, лучше бы тебе было вообще сюда не приезжать. Но коль ты здесь, лучше избавить тебя от иллюзий на мой счёт. ֫— Нет, постой, о каких ещё иллюзиях ты говоришь? Мне нет нужды копаться в твоём прошлом. Я принял решение и не собираюсь его менять, даже если… — Поменяешь! Вот увидишь! ֫— перебила меня Алиса. — Вот, держи! — Ты как будто хочешь, чтобы это произошло. Почему? Она молчала, а потом и вовсе повернулась ко мне спиной. Как дурак, стоял я посреди комнаты с книжкой в руке и тоже молчал, а в голове роились какие-то смутные образы: ночная бабочка, красный фонарь, красный тюльпан… Чёрт те что! Я помотал головой, словно разгоняя видение, а затем подошёл к Алисе, осторожно приобнял её за плечи: — Послушай… — она слегка вздрогнула. — Давай обойдёмся без вот этих откровений и выяснения истин. Просто скажи, что не любишь меня. Тогда я уеду и, обещаю, больше тебя не потревожу. Никогда. — Я не люблю тебя, — произнесла она быстро и тихо. Почти шёпотом. — Нет! — я резко развернул её к себе. — Скажи это, глядя мне в глаза! — Я не люблю тебя!! — выкрикнула Алиса, и в её глазах блеснули слезинки. Она часто дышала и была очень напряжена. Я крепко обнял её и стал шептать на ухо: — Я не верю тебе, слышишь! Не верю! Если ты меня не любишь, то почему твоё лицо так горит? Почему дрожат руки? И твой прощальный подарок… И тот вечер в лесу… — Замолчи! Девушка обхватила меня руками и уткнулась лицом в плечо. В этот раз она не плакала. В тишине я слышал, как быстро стучит её сердце. Не знаю, как долго мы стояли, обнявшись: пять минут, десять… Неожиданно к биению её сердца добавилось ещё какое-то постукивание. Оказалось, это мотылёк бьётся в окно… — Ты смотри, очередная жертва! — попытался пошутить я. — А открыть окно было бы нелишним, тут душновато, не находишь? Алиса печально промолвила: — Открой… Только лампу сперва погаси… *** Под утро я проснулся, потому что продрог: на улице моросил дождь, а в окно залетал свежий ветер. Одеяла поблизости не обнаружилось, а искать его впотьмах я посчитал занятием безнадёжным. Вспомнив, что кровать стоит недалеко от камина, я решил его растопить. Попытки с пятой дрова занялись, в комнате сразу стало тепло, светло и уютно. Я посмотрел на Алису: она крепко спала, завернувшись в простыню. Пожалуй, прежде я не видел её со столь спокойным выражением лица. Такая красивая… Я решил подбросить парочку поленьев в камин и тут обнаружил Алисин дневник, лежащий на полу. Присев возле огня, я пролистал его: страницы исписаны мелким почерком, некоторые из них вырваны… Я обернулся: Алиса по-прежнему безмятежно спала. Я пожал плечами и, одну за другой, начал вырывать страницы дневника и отправлять их в пламя: — Наверное, ты меня прибьёшь за это. Ну и пусть… Лишь бы прошлое не приносило тебе столько страданий! Когда с дневником было покончено, я поворошил угли и, решив, что можно бы и поспать, прилёг рядом с Алисой. Однако сон не шёл — слишком много мыслей вдруг возникло, смазанных, обрывочных, и это были, увы, не воспоминания о прошедшей ночи. Червячок сомнения закопошился где-то внутри: «Правильно ли я поступил? Не сделал ли только хуже? Что нас ждёт дальше? А если она и правда страшная преступница, решившая вывалить на меня свои грехи?». Верить в это не хотелось, думать об этом — тоже. Но прекрасное настроение улетучилось. Да ещё мотылёк вчерашний вдруг вспомнился: «А вдруг она права, и рядом с ней меня ждёт погибель? Здравый смысл подсказывает, что от такой противоречивой особы лучше держаться на расстоянии. Но ведь я люблю её! И поэтому должен быть здесь!». Алиса перевернулась на другой бок, издав при этом глухой стон, словно бы от боли. Я осторожно обнял её и погладил по волосам: — Спи, милая. Ни о чём не думай. Я с тобой… © SilverStar |
Страница 41 из 41 | Часовой пояс: UTC |
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group http://www.phpbb.com/ |