*Перед Алисой мелькают образы... Вот алтарь, ей плохо, её по рукам и ногам связало безволие. Она хочет крикнуть "нет!", но лишь выдавливает слабое "да"... Вот неприятные, волосатые руки тянутся к ней и рвут платье. Треск ткани, слёзы, страх, отчаяние, паника. Первая пытка закончена, осталось ощущение грязи на душе... Вот красивый юноша, её возлюбленный. Узнав о её замужестве, лишь равнодушно пожимает плечами: "Сама виновата". На душе боль и пустота.
Вот первая попытка сопротивления, первое наказание: господин Вердер силён и хитёр, он бьёт через подушку - синяков не остаётся, но боль страшная. Слабость, безнадёжность... Господин Вердер не удовлетворяется простой близостью, в ход идут верёвки - они так больно впиваются в руки, какие-то жуткие приспособления... Унижение... Первая попытка сбежать - в наказание страшные побои. Приходит безразличие.
А вот ужин. Господин Вердер любит сытно поесть и крепко выпить. Мясо... Кость застряла в горле. Он краснеет, синеет, задыхается. У Алисы холодное равнодушие, она просто наблюдает. Вдруг что-то щёлкает, она пытается спасти своего мучителя, но уже поздно - он мёртв.
Дальше обрывки образов: деньги, бумаги, поезда, корабли... Вино рекой, подвязки, чулки, перчатки... Мужчины - источник доходов. И откуда взялось это умение очаровывать так, что они теряют голову и готовы отдать свои богатства. Только взамен они ничего не получают, ей всякий раз удаётся ускользнуть. Впрочем, бывают случаи, когда мужчина привлекает - почему бы и не провести с ним ночь, получив свою порцию удовольствия. Она не влюбляется. Она никого не любит, жизнь пуста. Ей хочется что-то изменить, она ищет своё счастье по всему свету, но не находит. Новый город, новый мужчина, новая игра... Но где суть?
А ведь всё могло быть иначе, скажи она вовремя "Нет!".
И вот снова холод и темнота, одиночество и ледяной расчёт. Лишь чьи-то незнакомые руки тянутся к ней. Жутко, опасно... Это страх тянет свои руки и хватает за горло...*

- НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!!

*Летит в темноте куда-то вверх, слушает завывания Дэви:*

- Ну и репертуарчик у тебя, Дэви!

*сочувствует окружившим ее призракам*

"Горькая у вас судьба, но если уж попали в мир загробный, так поищите себе дело подходящее, как та швея. Чем просто так стенать, стали бы хором призраков. Не спрашивайте меня, почему я бездействую, спросите себя. С чего вы взяли, что я уже прожила свою жизнь? Я в самом ее разгаре. Наконец-то удалось найти уголок в этом мире, где я надеюсь приложить свои умения и силы. Да, здесь тоже полно предрассудков, но есть место и ветерку свободы.
У немецкой женщины удел - три "К": Kinder, Küche, Kirche. Вы слыхали об этом? Я верю в Господа и хожу в церковь, люблю детей и хочу свою семью, да и готовлю прилично, но не могу жить, только ограничиваясь этим. Мне тесно в рамках этого треугольника. Если я могу и хочу работать, быть полезной, то я не прекращу искать место, где я могу делать это. Или уж пойду бороться за то, чтобы эти места были везде. И вы боритесь за свое место в лучшем мире, если считаете, что с вами поступили несправедливо. Спросите себя: почему вы задержались на этом свете и как это можно исправить? Зачем вы жаждете смертей, зачем хотите чужой боли? Сделайте так, чтобы люди могли понять и исправить свои ошибки. Зачем вы терроризируете Сару Винчестер? Разве она - ваш обидчик? Она виновата в вашей смерти так же, как дерево, из которого изготовлен приклад ружья. Идите третировать акционеров, прогуляйтесь по оружейным цехам, повойте там потоскливее, заслоните собой жертву, которую видит в своем прицеле стрелок. Пусть он наделает в штаны.
Моим миром правят мужчины, но я не хочу отдавать свою судьбу в их руки. То же могу посоветовать и вам."

7.1.

Где-то бьют в колокол... Один удар, второй, третий... Какой прекрасный, отрезвляющий звук! Он рвет паутину жуткого шепота, мрак тает, и в нем проступают очертания предметов. Шестой удар, седьмой, все тише и тише... Звонарь устал? Восьмой, девятый... десятый. Ветер свистит в ушах, вас мотает по узким, темным коридорам, как перышко, но вот, как будто, из последних сил, на зло всем смертям, еще три удара. Волна замогильных голосов отхлынула, словно кто-то позвал её... Холод отступает от сердца, вы живы, вы наконец-то можете дышать.

7.2.

Лили Лихтенштейн вылетает в трубу.

Вылетает и заходит на посадку. Приземление получилось не очень мягким: скок-поскок пятой точкой по скату крыши в облаке сажи, но уф! на этом, кажется, всё. Спуск по пожарной лестнице... ну, это вам теперь уж наверняка покажется ерундой. На вас обрушилась дикая безумная ясная звездная ночь, воздух сладок и чист, внизу, на лужайке перед домом вам уже машут знакомые. Чарльз Лэмб сидит на траве, обнимая сестру, та хоть и бледна, но выглядит на удивление спокойной и даже улыбается. ("Чарли, ты не поверишь, какой странный сон мне приснился...) Чарльз кивает, стараясь выдать улыбку в ответ, губы слегка дрожат, но взор, обращенный на сестру, ласков и ясен. Чуть в стороне от них стоит мисс Кук. Медиум трет виски и громко жалуется. ("Силы небесные! Эта женщина из меня чуть душу не вытрясла! Кем она при жизни была, эта мисс Мэллон?") Видит вас, машет, улыбается. ("Лили здесь") Вы слышите голос из-под земли, впрочем, нет, из ямы, откуда земля вылетает. ("Лили святая. Я даже не сомневался") Маркиз, орудующий лопатой в поте лица, коротко кивает вам. Он почернел от грязи и, кажется, сбросил пару фунтов, глаза его лихорадочно блестят. ("Мэрри нас сюда привела") Поясняет для вас. Медиум оглядывается по сторонам с тревогой, будто опасаясь, что настырная Мэрри придет опять. ("Привела! Послала - с криками и угрозами... А что мы ищем, Анри? Какой-то клад?") Маркиз "вгрызается" в землю с яростью, цедит сквозь зубы. ("Ага. Сокровище".) Лопата ударяет во что-то твердое, он падает на колени, нащупывает свою находку, стонет. ("Заколочен! Лили... Ваши инструменты! Они еще при вас?") Похоже, вам нужно вскрыть гроб. Справитесь?

7.3.

Перед Алисой Вердер открылась дверь.

Точнее, ветер снес её с петель, и впереди свобода, вот только почему-то вид открывается на верхушки деревьев. Какого... Вы падаете с высоты второго этажа, но приземление получается более мягким, чем можно было ожидать. Вы упали на кого-то. "Алиса?" - впрочем, он не против под вами лежать и даже вымученно улыбается, но коленку лучше все-таки убрать из области для него важнейшей. Вас бережно приподнимают, внимательно оглядывают ("Целы? Не пострадали? Бледная какая... ")

7.4.

Мистер Додсон... не ищет легких путей.

*Вылетает из трубы, приземляется на крыше. Встает, морщится и потирает то место, которое мистер Додсон принял в свое время за турнюр."
"Вот так приложилась! Надеюсь, дыр у меня там нет, а то я совсем шокирую наше великосветское общество!"

*Немного скованно спускается по пожарной лесенке, впрочем только из-за ноги и новых ушибов - дело это для нее привычное. Услышав свою характеристику, смеется:*

- Святые не вылетают из трубы в саже и копоти! Понюхайте-ка меня, Fräulein Кук: серой не пахнет? Хотя для Лили Лихтенштейн каминная труба - это самый лучший выход.

*Заметила действия Маркиза. Воскликнула:*

- Черити! Мужчины, помогите его вытянуть на лужайку, в яме будет трудно работать. Гвоздодера у меня нет, я же не столяр. Лом бы сюда...

*роется в своем мешке для инструментов, достает маленький топорик каменщика и молоток*

- Маркиз, я буду вбивать клин, а вы вставляйте в щель лопату и действуйте, как рычагом.

*Алиса поднимает голову и оглядывается вокруг. Глаза по пять гульденов. Потом смотрит на того, на кого приземлилась, и... начинает безутешно рыдать у него на груди. То ли оплакивает своё прошлое, то ли это груз спадает с её души для светлого будущего*

7.5.

Ура! Вы вскрыли гроб!

В гробу лежит, почти по Колриджу, бледная, как смерть, "печальная дева" - Черити Грей. В тоненькой батистовой сорочке, черные волосы распущены, глаза закрыты, на ткани под скрещенными на груди руками виднеются темные пятна. У маркиза перехватывает дыхание, он наклоняется к девушке, касается её щеки, затем шеи, севшим голосом шепчет. ("Пульса нет") Как видно, бедолага забыл, что мисс Грей - вампир. Она резко открывает глаза, дико озирается по сторонам, вскакивает с криком, отшатывается от маркиза, закрывая бледными руками грудь. Свое сердце. Маркиз, не сводя с неё глаз, поднимает руки ("Это я... Cherry? Muirnín? Tá grá agam duit) Через несколько секунд вы понимаете, что вампиры тоже плачут, и что прямо сейчас вам лучше последовать примеру мисс Кук. Медиум чопорно отводит взгляд и отходит футов на пять, затем, немного подумав, на все десять. ("Бог ты мой ... Ну зачем же...в гробу?")

7.6.

В кустах гортензии, чудом переживших бурю, принц Уэльский задумался о жизни. Не каждый день красивые женщины падают на тебя с неба и плачут. А что этот мир? Юдоль слез. Чем выше стоишь, тем шире панорама. Надо быть железным человеком, чтобы взирать на безбрежную эту печаль хладнокровно, принц Уэльский точно знал: из него как раз такого человека воспитывали. Начиная с семи лет, по 11 часов ежедневно, в него вколачивали древние языки, точные науки и etcetera и etcetera, по воле родителей, желавших сделать из наследника сильную личность. А ему, наследнику, хотелось бегать. И когда он швырял в своих наставников, чем попало, они в отчетах своих потом писали: "ленивый", "дерзкий, "высокомерный". А это было не от вздорного нрава, а от неё, от кипучей энергии, от желания двигаться, жить. Вместо этого он вынужден был сидеть взаперти. Годами. Один. В ожидании лета. Когда отец учил его верховой езде и брал с собой на охоту, он превращался в "очень способного" мальчика. Отец был строгий, по-немецки педантичный, любил вести с сыном "умные беседы", от которых тот засыпал, но все же летом в Шотландии дышалось легче. Мать сокрушалась, "Берти" слишком легкомысленный: обожает игры и развлечения... Так нетипично для ребенка! Его тянуло к сверстникам, он легко с ними сходился, но к нему даже в годы студенчества допускали лишь почтенную седовласую публику. Двадцать лет он просидел в "золотой клетке", а потом... Эх! Быстро пролетело это славное времечко! Бремя великой ответственности с каждым годом давит все сильней, но Берти неисправим. Он человек неукротимо жизнелюбивый и, что для королевских особ необычно: добродушный. Нет, он не мыслитель. Поэтому принц Уэльский думал о жизни всего каких-то секунд десять, а потом усадил "милую Алису" к себе на колени и принялся нашептывать ей на ухо ласковые глупости. Пусть её слезы - капля в море человеческих страданий, для "Берти", сидящего на мокрой траве в кустах гортензии, нет ничего важнее прямо сейчас. Пусть в отдалении уже слышен шум подъезжающего экипажа. К черту всё. Такая прелестная девочка не должна плакать... Ну? Кто её обидел?

*Чем больше тебя жалеют, тем сильнее ты плачешь. Алиса рыдает уже в голос, не сдерживаясь. Однако минут через пять буря утихает, девушка постепенно успокаивается. Сквозь всхлипывания:*

- Вы живы... Как хорошо... Не надо... Не... смотрите... У меня лицо.. от слёз... распухло наверное...

*Вытирает глаза платочком, прочищает нос. Хватит слёз на сегодня!
Слышит звук экипажа*

- Ну... Вот всё и закончилось? Страшная сказка... Мне уже значительно лучше, спасибо.
О, я ведь вас ушибла наверное...

*Кладёт ладонь Берти на грудь*

- Я правда так рада, что вы в порядке.

*Крепко обнимает принца Уэльского, как в последний раз. Возможно, он действительно последний*

7.7.

У Алисы Вердер есть редкая способность - повергать принца Уэльского в растерянность. Удар между глаз был только вступлением, в каждом акте мелодрамы переменчивая красавица преподносила ему новые сюрпризы. Не так давно он проснулся на полу, голый, мокрый, с чалмой на голове и странным ощущением, что его били по лицу, а затем - гладили. Во сне ему чудилось, что он слышит голос Уотерфорда, и он очень надеялся, что согревающие поглаживания - это дело рук Алисы, а не маркиза. Впрочем, обсуждать все это сейчас ему не хочется. Он знает толк в прощаниях, и суетливые обнимашки в кустах не устраивают его совершенно. Финал своей партии Берти, как большой любитель и знаток театра, продумал давно.

Он берет Алису за руку (все-таки это большое облегчение убедиться, что пахнет от неё ментолом, как и от него самого при пробуждении). Где? Что распухло? Ничего подобного. От слез ваше личико делается еще нежнее, еще милей, но плакать больше не надо. Дайте же на вас посмотреть, не ускользайте опять. Он и так уже наказан тем, что больше не сможет вас видеть. Руки его связаны, и никак ему вас в своих объятиях не удержать.

Берти (шепчет вам на ухо):

Я хочу сделать вам подарок на прощанье... Пожалуйста, на сей раз не спешите его отклонять. Он был предназначен для вас задолго до нашей встречи. И он ничего не стоит в сравнении с... * подносит вашу руку к губам* подарком, который я получил от вас. Для меня он особенно ценен, поскольку принца Уэльского здесь никогда не было. Между нами говоря, я сомневался, что у "дядюшки" есть шанс привлечь вас, но такова была моя задумка: хоть раз отделаться от принца, чтобы знать наверняка. Коль скоро образ вышел отталкивающий, значит, таков уж я. *прижимает вашу ладонь к своей щеке* Ни за что бы не поверил *целует* что она складывается в очень крепкий кулачок. Вы себе даже не представляете, Алиса, какое редкое удовольствие мне доставили, я уже мучаюсь, вы чувствуете? Уже скучаю. Я не был уверен, что найду такую женщину, как вы, но *достает из кармана кольцо с изумрудом, кладет в вашу ладонь, накрывает своей* давно об этом мечтал. К этому кольцу, как я вам однажды сказал, прилагается ожерелье, но лежит оно... Вы же любите тайны, моя красавица? Я сохраню для вас интригу. Не думайте, будто я высоко ценю драгоценности, колечко всего лишь ключ, а ожерелье - безделушка на память. У меня более смелый замысел, я хочу, Алиса, сделать для вас то же, что вы сделали для меня. Пожелайте звезду с неба, если такова ваша заветная мечта, я хочу её исполнить. *проводит кончиками пальцев от скулы до подбородка, запрокидывает голову, заглядывает вам в глаза, с придыханием* Позволите?

*Алиса печальна, опять хочется плакать, но момент не самый подходящий. Делает глубокий вдох, выравнивает дыхание. Говорит очень тихо, чтобы только Берти и мог слышать*

— А вы разве не поняли, что уже сделали мне подарок? — *чуть усмехается, с оттенком грусти* — Никогда бы не подумала, что смогу сказать такое мужчине... Я наверное не очень хорошая и не очень честная... Мягко говоря... В другой ситуации я вела бы себя иначе. Деньги, украшения, изысканная еда, развлечения — здесь я мало отличаюсь от тех женщин, которые охотятся за такими, как вы или как маркиз Уотерфорд... Да-да, наверное я вас разочаровываю такими словами... Впрочем, с особой королевской крови я бы не стала иметь дело — слишком велик риск пострадать от последствий такого знакомства. Так что это даже хорошо, что я не знала вашего истинного статуса...

*Смотрит на Берти с нежностью*

— Скажу откровенно: эта ваша выходка с щипком... Ну... В общем, это меня оттолкнуло и разозлило, поэтому в дальнейшем я держалась на расстоянии. Но я же не знала, какой вы... *гладит Берти по щеке, тяжело вздыхает, закрывает глаза* — У меня такое ощущение, что я никак не могу выбраться из какого-то странного и страшного сна... Может, этот дом так действует... Здесь я остро почувствовала одиночество, оно буквально навалилось на меня, придавило... Сначала это была просто игра, мне понравилось вас дразнить, не скрою... Но, сблизившись с вами, я почувствовала небывалое тепло. Мне никогда ещё не было так хорошо... Вы подарили мне надежду, что я не буду вечно прозябать в состоянии одиночества и равнодушия... Я буду помнить вас... Всегда...

*открывает глаза, грустно смотрит на Берти, обняв ладонью его лицо*

— У меня есть одно желание — не расставаться с вами... Но это невозможно. я прекрасно понимаю. А раз так, то... надо прощаться, верно? Хотя для прощания я бы предпочла более уютное место...

*Снова вздыхает, но во взгляде появляются искорки*

*Радуется за Черити Грей, ну и за Маркиза заодно. Собирает инструменты и тактично уходит вслед за мисс Кук.*

7.8.

Берти огорчен.

Он надеялся вас порадовать, а вы опять грустная. Такие вещи говорите... Кто-то другой может и стал бы вам доказывать, что он тоже не очень хороший, что люди вообще не очень хорошие, что судьба-злодейка с лучшими из них порой обходится очень сурово, а скверных и подлых балует. Но Берти этого точно делать не станет, он по жизни успешно следует английской пословице: "У каждой тучки есть серебряный ободок". Сколько нежности! Какие слова! Он ведь забудет сейчас о том, что вы - в кустах гортензии, к воротам подъезжает экипаж и на траве лежать мокро. У него от ваших искорок... В общем, сами знаете: бурный темперамент. Впрочем, эта его черта уравновешивается привычкой делать все тщательно и методично. Итак, он вам пообещал все, чего душа пожелает; прощание в более уютном месте - что ж, легко. Ваши желания тут совпадают. Вас поднимают на руки и несут, нет, не в дом, Берти вам признается, что ему тоже было там не по себе: тоска такая, что хоть вой, приходилось её заглушать едой и выпивкой. Но хватит о грустном. Что вы думаете об этом парке? Берти успел прогуляется по нему до того, как здесь похозяйничала буря. Он знает секрет. В сердце самшитового лабиринта есть огромный куст жасмина, его ветви густо переплелись, но... смотрите-ка! Вы уже внутри. Лунный свет струится сквозь ветви, освещая скамью в "жасминовой комнате". Берти ставит вас на ноги, чтобы скинуть сюртук и положить на скамью. Ему кажется, что это идеальное место, чтобы с вами пошептаться. Он торопится вам сказать, что вы - прекрасная молодая женщина, что у вас впереди целая жизнь, что вы свободны выбирать свой путь, а это дорогого стоит - вот просто поверьте человеку, который этого лишен. Берти хочет, чтобы вы ему пообещали, что печалиться не станете. Он, конечно, не принц из сказки, но будем считать, что колечко, которое он вам подарил, волшебное. Пусть служит вам, как талисман. Пусть напоминает о том, что вы не одиноки. Ведь с его помощью вы сможете попросить принца Уэльского о чем угодно: он сделает все, что в его силах. А сейчас ... Ночь довольно сырая, и вы должно быть продрогли... Берти уверен, что сможет вас согреть. Убедитесь сами, если хотите: когда вы рядом, его бросает в жар.

7.9.

Марианна Лэмб, закутанная в плащ брата, задремала на садовой скамье. Чарльз, с тревогой поглядывая на сестру, сообщает вам шепотом: "Не помнит ничего". Вы слышите шум подъезжающего экипажа в отдалении. Чарльз хмурится, о чем-то задумался. Он еще не до конца отошел от шока, пережитого после того, как мисс Грей "восстала" из могилы, но все его мысли сейчас о лучшем друге и соавторе, о милой, нежно любимой Эм. На лице проступает страх. Ослабевшую после всего пережитого сестру будут допрашивать. Да. Ей о многом напомнят.

Маркиз подходит к вам, обнимая Черити. Она кажется очень хрупкой и маленькой по сравнению с ним. Спрятала заплаканное лицо на его груди, все еще дрожит. Для маркиза звук подъезжающего экипажа тоже сигнал тревожный, он крепче прижимает Черити к себе, вопросительно смотрит на мисс Кук. Та улыбается, качает головой: "Иди. Давно пора было". Маркиз вздыхает: "Спасибо, Флоренс. За всё". Обращается к вам: "Ох, Лили, дайте что ли, руку вам пожму? Ну, пусть не святая, зато товарищ вы надежный, буду вспоминать, как мы с вами гроб вскрывали, и гордиться знакомством. А где Чарльза Как его Додсона призраки носят? Он же не остался? Не потащил за собой проклятую мадам? Нам с мисс Грей уходить пора..." Оглядывается, смотрит на дом, напряженный взгляд пробегает по темным окнам, задерживается на парадных дверях.

*Усмехается и жмет Маркизу руку, осторожно гладит Черити по плечу*

- Удачи вам! Маркиз, поддерживайте Fräulein Грей в ее нелегкой судьбе, а вы, mein lieber Черити, оставайтесь такой, какой были все это время, ведь именно вы помогли Маркизу справиться с его тягой к дурному.

*Поёживается и обнимает себя за плечи - холодно. С сомнением смотрит на скамью, качает головой, смотрит на Берти, мол, вы уверены? Понимая, что другой случай вряд ли представится, подходит к нему близко-близко, ныряет в жаркие королевские объятия и... предоставляет ему полную свободу действий: он мужчина - пусть сам решит, КАК лучше проститься...*

7.10.

Мистер Додсон потерялся в темноте. То ли потому что запутался, как опасалась Сара Винчестер, то ли его книгой по затылку шарахнуло, то ли потому что потому все кончается на "у". Ветер давно стих, а вы все бредете куда-то во мраке, не разбирая дороги. Хорошая новость заключается в том, что вы здесь не одни. Вас встречает девочка, глаза и улыбка у неё материнские. Она делает реверанс, а затем, глянув лукаво, показывает вам одну ножку, затем другую, мол, смотри, все башмачки теперь на месте. Она манит вас за собой ( "Идем!" ) Вам лучше поторопиться, Анна Винчсетер - девочка шустрая. Кажется, она не прочь с вами поболтать ( "Я вас заблагодарю"! ) Объявляет она вам торжественно. ("Потому что в прошлый раз забыла".) Ребенок сокрушается. ("Мама говорила, что так только хрюшки делают, она бы меня выбранила, потому что я - девочка, а не хрюшка") Делится с вами своими соображениями по этому поводу. ("Хрюшки не очень умные, поэтому "спасибо" говорить не умеют, а только хрюмкают и чванькают") Переходит на шепот. ("Не говорите маме, что я забыла, а то она вся расстроится и не будет улыбаться целый день") Перескакивает с одного на другое, на что именно - в темноте не разберешь. ("Мама - самая лучшая моя дорогая") Проявляет любопытство. ( "А у вас что самое дорогое в целой жизни?") Перед вами открываются ворота и вы выходите в залитый лунным светом фруктовый сад Сары Винчестер. Буря прошлась по нему, не щадя молодых деревьев, вырванные с корнем, поломанные, они лежат, тогда, как взрослые, крепкие продолжают стоять, голы под луной, без листвы, без плодов, и ветви их опущены, словно устали бороться. Дорога перед вами одна, вы идете по ней, огибая сад, к лужайке перед "Проклятым домом", невдалеке уже видны огни фонарей, поверхностное течение жизни в тревожном мерцании.


7.11.

На лужайке перед "Проклятым домом" появляется господин в сером. Очень солидный господин. Хоть судьей, хоть поручителем, хоть дантистом его представь, смотреться будет, как влитой, весь его вид вам сообщает: "Сама надежность". Вашу странную компанию серый господин оглядывает, сдерживая недоумение, тонкая бровь чуть дрогнула - на этом все. Он сухо представляется вам, как мистер Мортимер, управляющий делами Сары Винчестер. "Прощупав" взглядом каждого из вас, серый господин останавливает свое внимание на Чарльзе Лэмбе. Он желает знать, где миссис Винчестер, и что здесь произошло. Но Чарльз молчит. Серый господин хмурится, переключается на мисс Кук, но и она лишь пожимает плечами. Маркиз (да, он еще здесь) отвечает ему таким тяжелым взглядом, что мистер Мортимер на всякий случай делает шаг назад. Очень неохотно он повторяет свои вопросы, глядя на странно одетую девицу, покрытую сажей. Похоже, это вы.

7.12.

Ночь подернулась синевой, свежо, ветер стих, и парк погрузился в безмолвие, в нем гулко звенит, переливается среди деревьев птичья трель. Принц под жасминовым кустом глубоко убежден, что каждый день надо проживать так, словно он последний. У него двадцать лет нормальной жизни не было, а потом еще двадцать он пускался во все тяжкие, чтобы упущенное восполнить. Отзывалось это все, конечно, и сожалениями порой очень горькими, и угрызениями совести, но не так, чтобы, как в болоте, в этом увязнуть. По дороге к выходу из "Проклятого дома" он вспомнил о своем брате "Аффи". У того одна радость в жизни. Он марки коллекционирует. Жалко его стало до слез. Какие же все они одинокие, сестры, братья, а больше всех мать - "виндзорская вдова". Берти вдруг понял, что должен ей все-все простить: и детские обиды, и более поздние, и что для него было самым трудным, ужасный, жестокий упрек, из-за которого они в последние годы почти не разговаривали. Она своему возлюбленному сама предложение сделала, в день свадьбы с ума сходила от счастья, как после его смерти - от горя. Нерадивый сын очередной своей безобразной выходкой свел отца в могилу, ну, что ж, пусть думает так, если ей от этого легче. Берти для себя решил зла на неё за это не держать, и на душе у него стало легко-легко.

О чем ему грустить? Он самый богатый человек в мире. Ведь у него есть целый час, чтобы дарить прекрасной женщине неторопливые, истомляющие ласки, и наслаждаться каждой секундой. Он прилежно учился целых двадцать лет, чтобы сегодня красноречиво поведать ей на чувственном языке прикосновений, как она необыкновенно красива, как желанна, как трогательно женственна и нежна. Он отдается этому полностью, исследует каждый восхитительный дюйм, маневрирует, замирает, принимая, как награду, бегущие по коже мурашки, вздохи, сладкую дрожь. Сдерживаться трудно, она волнует его, сводит с ума, но нужно быть терпеливым, чтобы добиться взрыва, восторга, слез, которые растворят её печаль. Благо вдохновение не иссякает, когда рядом муза. Только открывайся навстречу, люби, как в последний раз, с каждой секундой острее, полнее, глубже. Сильнее. Ярче. С криком. До слез. Этот синий ночной воздух переполнен, как чаша, жизнью, лунным светом и ароматом жасминовых лепестков. Carpe diem.

*Лили внезапно "разучилась" говорить по-английски:*

- Ураган, Herr Мортимер! Мы укрыться дом (*показывает назад*), но там о! о! Страх! (*хватается за голову*) Дождь, ветер, деревья крак и летайт сверху лужайка! Frau Винчестер там: комната, книга одна, пять, много! Мы выходить на воздух.

*Быть красивой, пусть даже очень красивой — в жизни этого недостаточно. Чтобы достичь успеха, нужно много знать и много уметь — этот урок Алиса усвоила очень хорошо. Она старалась уцепиться за любую возможность научиться чему-либо. Искусству любви — в том числе. Трудные жизненные условия обеспечили ей, тем не менее, широкое поле для практики. Обольщение, флирт, ласки — в обществе это не обсуждается. Но за закрытыми дверями, в тёмных комнатах возможно всё.
Алиса может быть очень нежной и ласковой, а может — горячей и страстной. Её тонкие пальчики способны лишить вас разума и довести тело до дрожи, до волн — то жарких, то ледяных. Они доберутся до тех мест, о существовании которых вы, возможно, и не подозревали. И это лишь техника, без лишних эмоций. Но когда подключаются ещё и чувства... Ооо, тут Алиса воодушевлена и вдохновляет на ответные действия вас. Вы утонете в её поцелуях, закружитесь в водовороте движений. Вы угадываете её желания, не торопитесь и не суетитесь, из-за чего электрические импульсы пронзают её тело, она извивается и сладко стонет, не в силах сдержаться. Вы вместе взбираетесь на гору наслаждения, и чем ближе вершина, тем быстрее вы двигаетесь. И вот он - заветный пик! Вспышка яркого света, крик, пронзающий ночное небо. Кажется, некий взрыв прошёлся по вашему убежищу, и лепестки жасмина теперь опадают на ваши тела, даря нежные прикосновения...*

7.13.

Маркиз Уотерфорд добросовестно старался не зарж... Ничего не вышло. "Деревья крак и летайт сверху лужайка". Аха-ха-ха... Перенервничал: истерически хохочет. Черити туда же: низко опускает голову, издает нервный смешок. Кашлянув, Чарльз Лэмб прикрывает глаза и сжимает губы. Лишь мисс Кук кивает в такт словам Лили с самым серьезным видом, мол, всё так, в доме страшные вещи творятся.

Мистер Мортимер начинает терять надежду, что среди вас есть хоть кто-нибудь нормальный. Но это, знаете ли, ему даже на руку. Бедная миссис Винчестер! Сошла с ума, окружила себя безумцами! На всякий случай мистер Мортимер уточняет, есть ли в доме еще кто-нибудь. Нет? Он щурится. Так, значит, вы оставили миссис Винчестер одну в "страшном" доме? А сами поспешили на воздух? Вы же понимаете, что бедняжка невменяема и может себе навредить? Мистер Мортимер возмущен. Мистер Мортимер прячет глаза, в которых загорается странный блеск. Мистер Мортимер направляется в сторону входа, мысленно подсчитывая свои дивиденды в том случае, если хозяйка скончается. Глядя ему вслед, Черити Грей задумчиво произносит: "Я голодная". Маркиз философски замечает, что нельзя питаться всякой дрянью. Чарльз Лэмб встревожен ("Может, стоило ему сказать... о призраках?") Мисс Кук красноречиво вздыхает.

7.14.

Раз-два-три-четыре-пять...

А дальше она себе сказала: "Больше не могу". Осела на шестой ступеньке. Впрочем, больше и не надо. Тринадцать ударов колокола - сигнал. ОНИ знают, что Сара Винчестер ждет, этого должно быть достаточно. Уничтожение древнего фантома, оказывается, отличный способ проветрить дом. Криво усмехается по привычке. Вы, Сара Винчестер. Вам одной - это не под силу. Значит... Вы, мистер Додсон, меня недооцениваете. Только не глупите, не возвращайтесь. Прислоняется к стене, держа на коленях винтовку. На секунду показалось, что ... Морщится. Прижимает к себе, трет левую руку, стараясь унять панику и ощущение, что мистер Додсон еще держит её. Она теперь, как та одичавшая кошка: её гладят - она шипит. Потому что каждое прикосновение болезненно отзывается в памяти: "искалечить". Она обнимает себя за плечи, дрожа, странно, что этот комок боли и горя, еще способен о чем-то думать. Но вот... думает. Женщины - существа тщеславные, они даже в зашифрованных дневниках о многом не пишут. Ей было холодно и одиноко. Она раскрылась после первого ласкового слова. Она уже знала, что "милый Герман" из себя представляет, а ничего не могла с собой поделать. Потому что хуже всего - одиночество. Потому что в ней слишком много женского, материнского, не излитого. А кому расскажешь - не поверят, засмеют... упекут в сумасшедший дом. Она слышит шепот призраков, но для неё это уже стало обычным делом. Ave, Caesar, идущие на смерть приветствуют тебя! Она победила страх. Почти. Снова морщится, вспомнив, как там, в библиотеке, на секунду показалось, что мистер Додсон сейчас потащит её за собой. Она испугалась, хотя не подала виду. Сил-то не было сопротивляться. А её выбором было остаться, чтобы эти трое могли уйти, и с какой стороны ни посмотри, это правильно. Может быть, так она спасет свою душу. А жизнь... Кому она теперь нужна? Вот Лили и Алиса даже не пытались спорить. Зачем же... Съеживается. Перед глазами пелена. Что? Ну, что тут еще можно было сделать? Холод. Мрак. Смерть. Это её выбор. Разве что небезразличие простирается так далеко, чтобы связать с человеком свою судьбу, и тогда, на общем пути, двое делят все пополам, в том числе, и выбор, и всякую за него ответственность. Как сама она разделила с мужем тяжесть его проклятия. Слабое сияние во мраке - это самое страшное. У Сары по всему телу остались синяки, и она чувствует себя искалеченной, думая о том, что ей, возможно, самое место в сумасшедшем доме. Какова изначальная гипотеза? Утопающий хватается за соломинку. Такая сойдет? Из-за слез Сара не видит мерцающего пятна света в окружающей её темноте, но она чувствует его, и это вышибает из груди стон. "УХОДИ". Так, наверное, мог бы сказать кто-то любящий. Но Сара прячет лицо в ладонях.


7.15.

С первым лучом солнца, который пробежал по окнам "Проклятого дома", вспыхивая на стекле, землю под вашими ногами сотрясает удар. Кому-то могло показаться, что это пик горы наслаждения, но через 20 секунд всё повторяется: мощный толчок, гул, вибрация волной пробегает сквозь тело, а затем - грохот. Земля под вашими ногами ходит ходуном. Рушится, рушится "Проклятый дом"... Ужасающе медленно падают, заваливаясь на бок, башни, стекла бьются в дребезги, верхние этажи оседают со скрежетом, поднимая облака пыли, кто-то хватает вас за плечо, тащит прочь, спотыкаясь. На лужайку перед домом "снарядами" летят осколки и камни... Кому-то повезло больше. Кто-то накрыт, защищен чужим теплом, и сверху сыплются лишь успокаивающие слова, крепкие, как в последний раз, поцелуи и листья с жасминового куста.

7.16.

Вы узнаете из газет, что дом Сары Винчестер не был полностью разрушен, что хозяйку нашли в тяжелом состоянии, но живую. Вас может удивить, что о трупах ни слова, зато упомянут мертвецки пьяный "граф" Асконас. Похоже, он мирно проспал уничтожение фантома, нашествие призраков и землетрясение под столом у себя в комнате. Несколько слов есть о мистере Мортимере, он успел выбраться, но, увы, повредился рассудком: трясется от страха, несет какую-то чушь о восстании мертвых. Бедолага уверен, что миссис Винчестер вступила с ними в сговор и вышла замуж за дьявола. Он готов поклясться...

Ему черный кот об этом сказал.



Конец седьмой части.

Эпилог.

Если вы еще не покинули полуразрушенный Сан-Хосе, почтальон к вашим услугам. Похоже, вы заслужили расположение всех, с кем успели познакомиться. Впрочем, некоторых довольно трудно будет найти. Сара все еще в больнице. Чтобы заботиться о ней из Коннектикута приехала очень строгая на вид дама, её сестра ("Никаких посетителей!" ). Верный "Иван", он же Джон, дежурит на улице у входа в больницу. Погружен в мрачные раздумья, возможно, винит себя за то, что не смог переупрямить хозяйку, послушался, ушел. Чарльза Лэмба можно встретить там же, его сестра, к счастью, идет на поправку. Весь город обсуждает землетрясение, все разговоры о разрушениях и пострадавших... Свидетели более ранних событий, люди из числа обслуги "Проклятого дома", встретив друг друга на улице, молча отводят глаза. В местных гостиницах и пансионах нет никого, кто слышал бы о маркизе Уотерфорде. Зато одна милейшая старушка, сдающая комнаты в наем, с удивлением всплеснет руками, если узнает, что вы - мистер Чарльз Додсон. Ведь у неё совсем недавно останавливался мистер Генри Додсон, а с ним бледненькая, худощавая барышня по имени Мерси Браун. Бедняжка была в трауре. После ужасных событий она потеряла мать. Как хорошо, что её троюродный кузен Генри оказался добрейшим человеком! Трогательно заботился о сиротке, устроил похороны, а все расходы взял на себя их дядюшка, этот великодушный господин тепло пообещал племяннику, что будет за ним приглядывать. Ну, что за чудесное семейство! Подумать только... Вы, случайно, не родня?

*Размеренный стук колёс. Кусочек чистого лазурного неба за бархатной занавеской и экзотические пейзажи, проносящиеся за окном. Шелест бумаги. Едва слышный вздох.
Мистер Додсон ещё раз пробегает глазами по строчкам, рассказывающим о последних событиях Сан-Хосе, о землетрясении, о происшествии со странной хозяйкой странного дома... Прочитав, аккуратно складывает газетные листы. Поправляет отвороты новых перчаток, обводит взглядом своё купе. Ненадолго задерживает взгляд на пустой полке для багажа: вместо внушительного кейса с фотоаппаратурой у него теперь лишь ручная кладь.
Чарльз что-то достаёт из сумки и раскладывает на столе перед собой: фотоснимок со смазанным и немного засвеченным изображением; изрядно помятый лист из "Очерков Элии"; несколько бумажных закладок, испещренных цифрами и рисунками; письменные принадлежности и две тетради, одна - чуть подпалённая, другая - с порванной обложкой, в остальном - благополучно пережившие стихийное бедствие. Юноша открывает первую тетрадь - свой дневник. Пару секунд рука висит над новой пустой страницей, а потом из-под пера непрерывным потоком льются слова, то плотными рядами строчек, то - лестницей стихотворных строф.

Последней Чарльз открывает толстую тетрадь по учёту корреспонденции и делает пометку:
"Калифорния, г. Сан-Хосе, пансионат миссис K.
4 ноября 18** года,
Отправлено: 3 письма; адресаты - маркиз А. Уотерфорд ("Генри Додсон"), мисс Л. Лихтенштейн, мисс А. Вердер."
Если вернуться на день назад и заглянуть в конверты, то содержание писем будет практически идентичным:

*Лили провела две недели в карантине местной больницы. Анализы показали, что она не инфицирована. Лихорадка не началась. В это время ни с кем не встречалась и писем получить не могла. После выписки Лили была очень счастлива: жива и здорова - это самое главное! Денег с собой у Лили не было и ее выставили, как только убедились, что она безопасна для окружающих. Лили решила остаться в Сан-Хосе, чтобы предложить свои услуги при восстановлении города после землетрясения. Видела в больнице Чарльза Лэмба, порадовалась, что его сестра выздоравливает. Хотела увидеться с Сарой, но ее не пустили. Написала записку.*



*Получила письмо от мистера Додсона и вздохнула с облегчением от того, что и у него получилось спастись. Решила, пока не обоснуется где-то, переписку не заводить. Нужно было срочно искать средства к существованию. Встретив у входа в больницу подрядчика Сары Винчестер, Джона, хотела узнать у него адреса его коллег.