Метод индукции Френсис Бэкон противопоставил методу дедукции, предложенному Декартом, согласно которому истинное знание можно получить, опираясь на достоверную информацию с помощью четких логических приемов.

Достоинство индукции Бэкона перед дедукцией Декарта — в расширении возможностей, интенсификации процесса познания. Недостаток индукции — ее недостоверность, вероятностный характер (так как если несколько вещей или явлений обладают общими признаками, это вовсе не значит, что данными признаками обладают все вещи или явления из данного их класса; в каждом отдельном случае возникает необходимость в экспериментальной проверке, подтверждении индукции).

Путь преодоления главного недостатка индукции (ее неполноты, вероятностного характера), по Бэкону, — в накоплении человечеством как можно большего опыта во всех областях знания. Определив главный метод познания — индукцию, философ выделяет конкретные пути, с помощью которых может проходить познавательная деятельность.

Это:

• "путь паука";

• "путь муравья";

• "путь пчелы".

"Путь паука" — получение знания из "чистого разума", то есть рационалистическим путем. Данный путь игнорирует либо значительно принижает роль конкретных фактов, практического опыта. Рационалисты оторваны от реальной действительности, догматичны и, по Бэкону, "ткут паутину мыслей из своего ума".

"Путь муравья" — такой способ получения знаний, когда во внимание принимается исключительно опыт, то есть догматический.

• эмпиризм (полная противоположность оторванного от жизни рационализма). Данный метод также несовершенен. "Чистые эмпирики" концентрируют внимание на практическом опыте, сборе разрозненных фактов, доказательств. Таким образом, они получают внешнюю картину знания, видят проблемы "снаружи", "со стороны", но не могут понять внутреннюю сущность изучаемых вещей и явлений, увидеть проблему изнутри.

"Путь пчелы", по Бэкону, — идеальный способ познания. Используя его, философ-исследователь берет все достоинства "пути паука" и "пути муравья" и в то же время освобождается от их недостатков. Следуя по "пути пчелы", необходимо собрать...

Запись№1

Я - Сара Винчестер, вдова, 38 лет, жертва родового проклятия.

Мною опробован метод уклонения от проклятия, предложенный Адамом Куном, медиумом из Бостона: без остановки строить дом для призраков, дабы "воздать им за утраченную жизнь".

Среди прочих недостатков этого метода: постоянная угроза получить травму, огромные денежные затраты и, что хуже всего, сводящий с ума образ жизни. Методом проб и ошибок я нашла несколько способов защиты, но сводятся они к тому же уклонению. На третий год стройки стало ясно - меня ожидает участь Сизифа. Я владею половиной акций фирмы Винчестер, но остановить торговлю оружием не могу, во-первых, действуют долгосрочные контракты, заключенные еще при моем покойном муже, во-вторых, акционеры плетут заговоры против меня, хотят доказать, что я - безумна, и отстранить от дел. Разумеется, я не могу объяснить этим людям, что контракты продлевать нельзя, поскольку... Убивать плохо! Их волнует только прибыль. Новые призраки, скорбящие об утраченной жизни, появляются каждый день, деньги от продажи орудий убийства исправно поступают на мой банковский счет, я трачу их в основном на постройку дома для призраков. Это ли не безумие? Спустя три года и пять этажей, я поняла, что уклоняться бессмысленно: груз проклятия рано или поздно меня раздавит.

Метод борьбы.

Переломный момент наступил месяц назад.

Мне пришлось уничтожить несколько записей, сделанных в предыдущем журнале, поскольку 1) их могли прочитать 2) это сорвало бы мои планы.

Привожу то, что было на тех страницах:

В начале марта я оставила верного мне человека приглядывать за строительными работами и вернулась в Коннектикут с целью сделать пожертвование туберкулезному отделению больницы. Примечание: от туберкулеза умер мой супруг Уильям, пожертвование было сделано в память о нем. Собиралась в Коннектикут, думая, что все там будет напоминать мне о муже. Приехав, не испытала ничего, кроме усталости и раздражения от подзабытой дорожной суеты. Даже больничный запах, в прошлом - запах моего горя, не пробудил во мне никаких чувств.

Осознав собственное бездушие, я на секунду поверила, что уже мертва, что жизнь моя не более чем сон призрака. Тьма обрушилась на меня, я лишилась чувств. Не знаю, сколько прошло времени. Я очнулась на больничной койке, чья-то теплая ладонь лежала на моем затылке, поддерживая голову на весу, я услышала мягкий, ласковый голос, а потом увидела его, Германа. Тонкое юношеское лицо, голубые глаза, ободряющая полуулыбка ("Дышите глубже, леди"), он осторожно расстегнул мое платье, ослабил корсет ("Так лучше?"), поднес к моим губам стакан с водой, коснулся лба ("Что вы чувствуете?"). Я чувствовала, что стеклянный колпак, под которым я находилась последние три года, дал трещину. Я рыдала на плече у малознакомого человека, делилась с ним самым сокровенным, пока слова и слезы не иссякли.

Позже Герман пришел проведать меня в гостиницу, в целом он производил впечатление милого мальчика, которого глубоко тронула моя история. Он признался, что не верит ни в какие проклятия, и выразил готовность приехать в Калифорнию, чтобы устроить разоблачение в духе Шерлока Холмса. Герман шутил, намекая на проклятие рода Баскервилей, мол, ему очень хочется надеть намордник на того медиума, который воспользовался моей доверчивостью. Это звучало бы как "Миссис Винчестер, вы - дура" в устах другого человека. Герман говорил со мной так, словно пытался укутать в шелк, каждое слово ласкало слух. Я забыла о разнице в возрасте между нами. Как медик, Герман настаивал на том, что мне нужен регулярный моцион, мы подолгу гуляли, беседуя о проклятии и не только, в парке пробуждалась весна, а во мне - прежняя Сара Локвуд Парди. Герман навещал меня всё время, пока я была в Коннектикуте, и когда настала пора уезжать, я ощутила укол сожаления. Я пригласила его приехать в Сан-Хосе. Я все-таки дура.

Возможно, к настоящему дню я была бы уже мертвой дурой, если бы не события, произошедшие вскоре после моего возвращения. Первое из них: полуночная встреча с призраком, которого ранее я называла "поганец". Вместо того, чтобы нападать, он назвал мне свое имя: "Тенскватоа". Шаман-лекарь из племени шайенов, застрелен в сражении на Литтл-Бигхорн. Боже милостивый, я готова была раздать все, что имею, лишь бы каждый день слышать то, что сказал мне этот шаман. Миг счастья и неверия... Одно единственное слово: "Прощаю".

В той больнице, которой я пожертвовала деньги, лежала его внучка. После того, как Тенскватоа исчез, я провела ночь без сна, думая, Господи, неужели есть другой способ "воздать им за утраченную жизнь"? Однако мои следующие встречи с "поганцами" закончились ничем. Выглядело все так, что смерти моей они хотят больше, чем каких-то благ для своих потомков. Лучик надежды померк, едва вспыхнув, но я не могла перестать думать о том, что Адам Кун был неправ: вечная стройка - не единственный путь.

Второе событие: появление в моей библиотеке странного фантома. Впрочем, я не сразу поняла, на что этот фантом способен. Он повторяет одну и ту же старинную балладу раз за разом: мать спрашивает некоего Дэви, откуда на нём кровь, он пытается её обмануть, но в конце концов признается, что убил своего брата, дескать, у них вышел роковой спор из-за срезанной ивовой ветви. Самое странное концовка: Дэви сам выбирает себе наказание, это чистое самоубийство. Матери, которая вытянула у него признание, он желает гореть в аду. У меня от этой баллады мурашки по коже, а уж голос Дэви - это настоящий кошмар. Слуги отказывались убираться в библиотеке, одна горничная, ирландка, утверждала, что там поселился призрак самого Дэви, который мстит людям за свою "дурную славу". Если призрак, значит, способен общаться? Так я думала поначалу, пытаясь вступить с Дэви в контакт. Оказалось, что это все же фантом, странная разновидность, что-то вроде библиотекаря, который реагирует на запросы извне, если они в стихотворной форме. Спроси его о чем-то, и он выдаст отрывок из поэмы, детский стишок или балладу. Меня позабавил этот новый жилец, первое время я просто развлекалась, беседуя с ним, однако спустя несколько дней сделала открытие: ответы Дэви не случайны, он многое знает и предвидит. О чем я спросила его, когда поняла это?

КАК БОРОТЬСЯ С ПРОКЛЯТИЕМ.

Общаться с Дэви трудно, он понимает только стихи, быстро выходит из терпения. Если вопрос задан неточно, может поиздеваться в ответ или швырнуть в голову книгой. Пару шишек и головную боль этот фантом мне обеспечил прежде, чем я смогла вытащить из него что-то стоящее. Когда мне это удалось, я испугалась, подумав, уж не поселился ли в моей библиотеке дьявол? Согласно его словам, я подобно шекспировскому Гамлету, должна служить орудием мести для умерших. Это казалось бессмыслицей, ведь ОНИ мстят мне! Однако Дэви цитировал "Гамлета" до хрипоты (томиком Шекспира в меня швыряли раз пятьдесят). Вынесла одно: задача сама по себе проклятие и выбор непрост, примириться со злом или решиться на борьбу. Сейчас даже не верится, что я когда-то любила эту пьесу.

Как я пришла к выводу, что Дэви прав?

Три года меня мучил один вопрос: "Почему я?" Ружья сами по себе не стреляют. Почему призраки не мстят своим убийцам, а приходят ко мне? Я никого не убивала, я в жизни не брала в руки оружия, я с юных лет разделяла точку зрения Бэкона: правосудие неотделимо от морали. За свой выбор спутника жизни я уже наказана смертью Анны, моей девочки, и наконец, бесплодием, я даже сироту на воспитание взять не могу, слишком велик риск, что проклятие погубит несчастное дитя. Почему призраки преследуют меня, словно видят над моей головой какую-то особую метку? Знак фирмы Винчестер, будь он неладен! Я прошла долгий путь, чтобы понять свое предназначение, и конечно, никогда бы не решилась вступить в борьбу, если бы не Герман, который вошел в мою жизнь, как добрый ангел.