Темная комната http://darkroom-forum.ru/forum/ |
|
Для писателей (полезные материалы) http://darkroom-forum.ru/forum/viewtopic.php?f=24&t=319 |
Страница 6 из 7 |
Автор: | Citron-El [ 12 дек 2015, 09:49 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Стилистические ошибки в текстах начинающих авторов. По мотивам прочитанного на Прозе.ру. * Классическая шляпа, которая "Подъезжая к станции, с меня слетела..", всё еще встречается в современных, вполне вроде бы грамотных работах. Происходит такой казус обычно в хитросплетении придаточных, оснащенных массой определений и дополнений. Отсюда первый совет начинающим авторам - пишите проще, чтобы не запутаться и не сесть в шляпу, в см. в калошу. * "Головокружительные взлёты сменили головокружительные падения." Кто кого сменил? Используйте внятные грамматические конструкции. * Жестяной слог отталкивает. Смесь напыщенности с поверхностностью. Эдакая Пионерская Зорька в печатном варианте. "Задорным, радостным строем голосов был встречен депутат гордумы двести восемьдесят шестого созыва, посетивший Детский мыловаренный комбинат "Звездочка" имени Года Ребенка ." * "...наполнить свои лёгкие весенним воздухом". Излишний анатомизм. "Волна андреналина пронеслась по его телу" (а потом норандреналина, окситоцина...) прямо в фомулах тогда уж. * "Из-за угла долгожданно подтянулась маршрутка". Подтянулась долгожданно - это не по-русски. "Долгожданная маршрутка" показалось автору банальным, решил соригинальничать, коверкая язык. Еще одно неуместное наречие "Ох, и пригоже в квартире жить! – благодатно млела про себя Николавна ..и вода, и тепло, и все тридцать три удовольствия" Так не говорят ни на селе, ни где; "пригожий, пригожа" - о внешности, не о способе действия. "Благодатно" - возвышенно-духовное, неуместно в бытовом сюжете. "Млеть про себя" невозможно, так же как и "млеть вслух". Нелепо смотрятся наречия, образованные от прилагательных, бесцеремонно вырванных из устойчивых выражений и фольклорного контекста. * Смешение стилей - любимая "фишка" юных начинающих авторов, которые считают смесь бульдога с носорогом оригинальным приемом: "Сын, смежив вежды, лежал на кровати, ... костлявый торс восемнадцатилетнего переростка похотливо подергивался соответственно деревянному ритму музона". Авторский комментарий грешит неряшливой эклектикой. Кстати "деревянный ритм" неудачное раскрытие для "похотливо". Нескладное совмещение эпох в прямой речи: "- Наши-то помнишь, как с нее на автопилоте домой приходили. ... - А эти последние портки с заду пропивали. Идут, бывало, горлопаны – море им по колено, ищут кому бы пошеям надавать. ...- Мы ж с тобой и огребали". Увы, оригинальностью подход не блещет, а выдает полное незнание предмета (стариковского просторечия). * Ищите небанальные определения. "Душный город", "мерный стук колес", "сочные южные яблоки", "синее небо/море/", "весёлая детвора" всем надоели до сонной зевоты ; увидишь такое в первых строках и хоть пиши сочинение по ключевым словам; наберите их для эксперимента в поисковике - уже до нас написано, тысячами. "В тусклом свете фонаря", "широко распахнутыми глазами", "пригладив непослушную копну волос", "у неё перед глазами промчалась её жизнь" - словарь шаблонов, издание двести пятидесятое, дополненное. (Всё из свежего прозаического "топа"; взято наугад) "Местность была живописной" - понятно, что живописную местность описать нелегко. Но это же плоскостопие литературное: "Лес был красивым", "Девочка была нарядной", "Книга неизвестного писателя была ...". "...брюнетка, одетая в чёрную железнодорожную шинель, застёгнутую на жёлтые латунные пуговицы. В левой руке она держала свёрнутые в трубочку красный и жёлтый железнодорожные флажки" Примитивные базовые прилагательные текст не украшают, особенно при стечении в одной фразе; хотя бы у пуговиц "желтые" опустить, цвет латуни представим без уточнений. * Ходульность, плакатность: "плоды труда сметливых русских людей", "в едином порыве", "с необычайным воодушевлением", "вынесшая на себе тяготы лихолетья" - в повествовательном тексте режут глаз. Пишите так, как родным бы написали, нормальным человеческим языком. * Слюнявость и слащавость детских текстов еще более неприятна. "- Ты вымыла ручки с мылом, Олюшка?", "... а я еще и почистила зубки зубной пастой, дедушка!" и так пять серий: "Олюшка, твое сердечко подскажет..." "Дедушка, мне мое сердечко подсказывает ..." - хочется дальше читать? Живому ребенку не интересно про целлулоидных паинек, он себя на месте такого пупса не представит и ничему его такой рассказ не научит. * ".. у нее как-будто открылось третье ухо". Нельзя перекраивать на свой лад устойчивые выражения. "Третий глаз" - за ним целая мифология. "Третье ухо" - просто глупость. * "Дорога пугала величественными обрывами" - ошибка другого рода, некорректное сочетание слов - "величественное" скорее восхищает, поражает; пугает неожиданное, темное, глубокое. "Небо засияло в мерцании звезд" - речь не идет о северном сиянии, когда б "небо сияло и по нему звезды мерцали" (хотя звезды и в таком случае не видны); просто неудачный словесный выкрутас. "По щекам струились потоки слёз". "потоки" более бурно себя проявляют, а не "струятся". Рядом: "Там бурлила жизнь своим потоком" - поток может бурлить, но "бурлить потоком" невозможно, так же как "белить потолком". * Совет непопулярный - учиться азам литературной техники: зарисовки, тренировки, упражнения. Еще более скучен (это-и-так-все-знают) совет читать классику: вот где мастерские описания "живописных местностей". (Ага, тот самый известный со школы "Дуб" Толстого - Опишете так осину за окном? Подобных упражнений начинающему автору нужно проделать множество, прежде чем небо перестанет сиять в сверкании. По-идее склонность к литературной деятельности легко определяется на этапе ученичества - если юному автору не тоскливо сочинять этюды на заданную тему, наоборот, с азартом принимается танцевать от любой печки, без проблем наваять хоть сочинение за однокурсника, хоть торжественную речь в честь завкафедры - это уже показатель профпригодности. Сюжетные неувязки в рассказах начинающих (а иногда и признанных) писателей. Другая разновидность косяков встречается у авторов, прекрасно владеющих языком, стилем, пишущих грамотно и образно, но - - Не надо бежать впереди истории: ...Пионер сороковых годов сокрушается о разрушенном храме, таит в душе неприязнь к верховному усачу в кремлевском кабинете. Родители из бывших? Да нет, обычная советская семья, никаких крамольных разговоров. Такой проницательный мальчик? - Не-ет. Это автор вложил в голову героя нынешние установки. - Автор имеет право на вымысел, может у него альтернативная история! - Тогда уж она должна быть выраженно альтернативной; как говорят в фотографы: горизонт завален на сорок пять градусов - искусство, на пять - брак. - Каноническое "ружье на стене" и поныне обязано выстрелить: ... Деревенские "философы" собираются на регулярные посиделки за дворовым сортиром Варьки, вдовы Стаканыча. - Почему за сортиром? У какой такой Варьки? Что за Стаканыч? Больше о них в рассказе ни слова. - Тогда зачем? - А просто так. Ну где-то же надо! Не обоснуешь ведь каждую полоску на рубашке у героя! (из беседы с автором). Школьный туалет, как фон для действия, вполне понятен; дезертир в выгребной яме, тоже объяснять не надо. То есть и сортир должен "выстрелить"; не увяжете с сюжетом - читатель решит, что автор хотел выпендриться. И правильно решит. Натянули на доярку вместо ожидаемого платья в цветочек костюмную пару - тогда уж со звездой героя соцтруда, только что с конференции. - Сводите концы с концами: Как на сообщения о жизненных перипетиях слушатели реагируют с хорошей долей скептицизма "Шофер, говоришь? А чего руки белые-холеные?", так же придирчив читатель к литературному повествованию. ... Соловки. В школе юнг "домашние" мальчики вперемежку с бывшими беспризорниками-детдомовцами-блокадниками-партизанами и - ни трений, ни споров, просто сусальное благолепие. Сомнение переходит в устойчивое желание закрыть книжку. "Николавна напористо ринулась вместе со всеми в орнаментальные двери микроавтобуса, но услышала осекающий глас водилы: - Слышь, бабка, куда вперлась со своими тюками. У меня тут чистые люди ездят. Иди вон на социальный автобус." По сюжету бабка одета в чистое, хоть и ветхое; продукты в пакетах из магазина. Проезд намерена оплатить. - "Не верю!" (с). Отговорка "В жизни чего только не бывает", не годится. Логически сомнительный рассказ неизвестного писателя останется непрочитанным, известному придется отвечать на недоуменные вопросы. Кроме того "орнаментальные двери" - неудачная попытка изобразить контрастность темного дверного проема; "глас" "водилы" - то же смешение стилей. - Мелочь, а доверие к автору подрывает: "Двери маршрутки захлопнулись.." - но у маршрутки-минибуса одна дверь. "- Черт одноногий. .. Троих Вальке настругал, курва." Курва - жарг. бранное - женского рода. - Не делайте "усилительный" вывод прямым текстом: "Гавань была заполнена самыми разными судами и суденышками: баркасами, лодками, катерами, ... Во как много!" И это не в стилизованной речи пятилетнего рассказчика, а в авторском комментарии. Пусть уж читатель сам решит, "во!" или не "во!". Никаких вообще не следует предлагать готовых выводов - чтобы читающий вжился в повесть (и захотел перевернуть следующую страницу) она и должна изображать жизнь, а не развешивать таблички "выдалась суровая зима", "рядом жила дружная семья", "они тяжело переживали разлуку" - на ваших соседях есть наклейки с субтитрами? Как вы понимаете, что они "добрые" или "переживают"? Это и опишите, то что видите. - Не изощряетесь чрезмерно в именовании главного героя: Правило "Не употреблять в тексте подряд одно и то же слово" - к имени собственному не относится. Читатель отождествляет себя с героем, глазами которого смотрит на придуманный автором мир. А вклинивающиеся "мужчина забеспокоился", "девушку прошиб озноб" - сразу вызывают отчуждение. О своей жене никто не скажет мысленно "женщина оглянулась"; так и о героине не стоит отчужденно. Даже старомодно-ироничное "И тут наш герой..." мешает непосредственности. Как будто видишь не само действие, а наблюдаешь за кем-то, смотрящим на сцену. - Рассказ ни о чем. Любимый жанр любительской прозы. Герой никуда не стремится, ничего не преодолевает, не меняется под действием внешних обстоятельств, только наблюдает за потоком внутренней речи, проплывающими мимо объектами и выдает обрывки несвязанных впечатлений. Поток сознания - очень полезный психотерапевтический прием. Самому автору полезный. (Для поиска сочувствующих удобно размещаем в дневниках-блогах) - Отрывок из романа, который не будет написан. Нередко рассказы без начала и конца, без определенной идеи напоминают фрагмент, заготовку к какому-то крупному произведению. ...Начинающий док по пути на работу встречает трехногую собаку, не с отсутствующей конечностью, а "как будто так и было, задняя лапа - одна". Песик скулит, заманивает героя на скользкий обрыв. И что? А ничего; при внимательном осмотре обнаруживается что это механизм, игрушка. На том и сказке конец. Хотя язык красочен, интрига завязывается, но - пшик вместо художественного произведения. ...Менеджер по заупкам едет по делам, оказывается в бывшем женском режимном поселении, на обратном пути теряет сознание, видит кошмар, где он козел на бойне, просыпается в больнице, сиделка упоминает подробности кошмара как реалии, просыпается еще раз, потом еще раз, все равно - отчасти козел... и тут "горизонт завален недостаточно": мистика - так уж мистика по полной программе, без оправданий "сновидениями". - Путевые заметки в стиле отчета о командировке. Случается таким же образом описывают и жизненный путь. Должна какая-то быть идея за душой - что вы хотите сказать миру своим рассказом? Учился, дослужился, плавал, воевал, побывал - и что? Достойный человек? Напишем о нем статью в Википедию. "- Привет! – со стороны незнакомого голоса, прислонившись к стене, стоял парнишка.." Следует вычитывать и редактировать свои произведения перед публикацией, тогда герою не придется стоять со стороны голоса. © Ани Римон |
Автор: | Citron-El [ 12 дек 2015, 11:16 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Своеобразие жанра рождественского и святочного рассказа в западноевропейской и русской литературе. В критической литературе существует множество определений «святочного» и «рождественского» рассказа. Их либо объединяют как близкие по смыслу и взаимозаменяемые в тексте, либо разграничивают, связывая дефиниции с фольклорными и христианскими истоками. Исследуя жанр, а также рождественские и святочные праздники, Е. Душечкина, В.К. Кантор, К. Коровин, И. Панкеев, И. Киреева, Л.В. Сурова, А.А. Боголепов и др. отталкиваются, в целом, от определения Н.С. Лескова, согласно которому святочная история должна быть фантастичной, иметь мораль, отличаться веселым характером повествования и благополучной концовкой. Нам представляется важным сделать акцент на терминологическом и содержательном различии рождественского рассказа как жанра западной литературы и святочного — жанра русской литературы, — в качестве двух разных повествовательно-художественных систем, отражающих противоположные мировоззрения, — католико-протестантское и православное. Обратимся к статье Е.С. Безбородиной «Обсуждение вопросов жизни и смерти при изучении рождественских рассказов». В ней критик описывает историю праздников в русле сходства и различия традиций и обрядов Запада и России. Исследователь прослеживает также эволюцию жанра в мировом литературном процессе, отмечая его тесную связь с фольклором, однако не заостряет внимание на духовно-нравственных особенностях, связанных с православием и католицизмом. Выделяя сходства и различия между рождественскими и святочными историями в целом, исследователь Е.С. Безбородина находит обе жанровые разновидности в русской и в западноевропейской литературе. Приведем некоторые дефиниции рождественского и святочного рассказов: – это история о каком-нибудь мальчике или девочке, жизнь которых трудна и безрадостна, а на Рождество к ним неожиданно приходит счастье (журнал «Православная беседа», № 10–12, 1992). Определение, указывающее, что главными персонажами рассказов являются дети; – рассказы, приуроченные к Рождеству и святкам, «стали выстраиваться по определенному закону. Очень часто они имеют счастливые концовки» (Е.С. Безбородина); – святочная история, как правило, строится как ожидание чуда, но, поскольку «в жизни таких событий бывает немного <…>, автор неволит себя выдумывать и сочинять фабулу, подходящую к программе» (Н.С. Лесков); – с рождественскими и святочными рассказами, сохранившими особое, рождественское мировосприятие, связано сострадательное отношение к детям и в русской, и в западноевропейской литературе. Примечательно, что Е.С. Безбородиной все-таки предпринимается попытка разделить святочный и рождественский рассказ в рамках христианских календарных праздников России и Запада («Святки, святые дни, святые вечера — двенадцать дней после Рождества Христова до сочельника на праздник Богоявления»). Истории, происходящие в эти дни, излагает святочный рассказ, полагает Е.С. Безбородина. Однако подобный подход, на наш взгляд, недостаточно полно отражает духовно-нравственную специфику жанра в русской и западноевропейской литературе. Нам представляется более продуктивным связать рождественский рассказ с западноевропейским рождественским архетипом культуры, а святочный — с русским пасхальным сознанием. Данное противопоставление естественно вытекает из различий западноевропейской и русской традиций, на которые в свое время верно указал В.В. Кожинов в примечании к статье «И назовет меня всяк сущий в ней язык…» (1980). Он писал, что «в Европе, безусловно, главный, всеопределяющий христианский праздник — Рождество, а на Руси — Воскресение (Пасха)». С.С. Аверинцев в статье «Иисус Христос русскими глазами» (2000) указывает принципиальную основу этого различия: «Принятая у католиков классификация Тайн истории жизни, смерти и воскресения Христа на “радостные”, “скорбные” и “славные”, не будучи несовместимой с православной духовностью, пожалуй, чересчур однозначна для нее. Например, западное рождественское настроение подчас рискует показаться в православной перспективе сведенным к сакрально-уютной семейной идиллии. Разумеется, и для православного верующего Рождество Христово — это предмет радости: но то, что Божественный Младенец с самого начала предстает как уготованная Жертва Голгофы, отнимает у настроения идиллии всякую однозначность. В “радостном” уже присутствует “скорбное”, но еще принципиальнее для православного сознания неумаленное предощущение “славного” в “скорбном”. <…> Еще раз: здесь “радость” нельзя и думать отделить от “скорбного”, чтобы не подменить христианского таинства чем-то вроде героического триумфа". В западном христианстве Пасха «в культурном пространстве словно бы уходит в тень Рождества», — считает И.А. Есаулов. Это различие он справедливо объясняет не только «коммерциализацией Рождества», но и тем, что в «западном варианте христианской культуры акцентируется не смерть и последующее Воскресение Христа, а сам Его приход в мир, рождение Христа, дающее надежду на преображение и здешнего земного мира». Это со всей очевидностью подтверждает повесть Ч. Диккенса «Рождественская песнь в прозе». Рождество, т.е. «приход Христа в мир», дает надежду на приобретение земных благ, эвдемонического счастья, на реализацию «земных» «упований», «освещаемых приходом в мир Христа», «тогда как пасхальное спасение прямо указывает на небесное воздаяние». Пасхальному архетипу русской культуры, в отличие от западного рождественского, ближе Божественная сущность Христа и небесная Благодать, нежели земной Закон. Таким образом, духовно-нравственную суть русского святочного рассказа можно выразить словами Н.В. Гоголя: «прежде нужно умереть, чтобы воскреснуть» — в то время как смысл рождественского рассказа западных писателей сводится к противоположному — земные страдания и божественное чудо ведут к душевному преображению и материальному благополучию. Святочный и рождественский рассказы, безусловно, нельзя рассматривать и в отрыве от становления русской и западной словесности. Если русская словесность восходит к пасхальной проповеди, то западная — к карнавализированным представлениям евангельских сюжетов — мистериям, мираклям, а также к героическому эпосу. В связи с этим тематика рождественского рассказа в западной литературной традиции обусловлена карнавализированным средневековым сознанием, зачастую искажавшим христианский дух рождественских праздников. Из мистерии в рождественский рассказ перешла трехуровневая организация пространства (ад — земля — рай) и общая атмосфера чудесного изменения мира или героя, проходящего в фабуле рассказа все эти три ступени. Рождественский рассказ, как правило, имеет светлый и радостный финал, в котором торжествует добро в материально-душевном его воплощении. Чудо реализуется не только как божественное вмешательство, но и как счастливая случайность, удачное совпадение, которое рассматривается также и как знак свыше. Часто в структуру западноевропейского рождественского (календарного) рассказа входит элемент фантастики и мистики. Определение святочного рассказа, изначально восходит к святкам. Православная трактовка осуждает и устраняет языческие проявления, развившиеся в народной среде. От языческого празднования Коляды ведет начало обычай колядования на святки. Участники колядования назывались колядниками, посевальщиками, щедровальниками, наряжались козлами, скоморохами, надевали маски. Они совершали магические действия (разносили хвойные ветки, выбивали искры из ритуального полена, освещали дом зерном). Колядники исполняли приговоры и песни, которые завершались прошением о вознаграждении. Языческий обычай колядования встретился с христианским обрядом славления Христа на Рождество (рождествованием) и был вытеснен им. Согласно христианскому обряду верующие ходили по домам друг к другу, поздравляя с Рождеством. Гости исполняли ирмосы церковного канона на Рождество Христово, а также тропарь, кондак и величание Праздника: имел место жанр «христославий» — благочестивых рождественских песен. Обряд славления могли совершать люди разных сословий и возрастов, нередко с молитвою по домам ходили миряне, «славильщики», рождествовали и школьники, приветствовавшие хозяев латинскими и греческими церковными стихами. У славильщиков считалось благочестивым обычаем полученное от христословий употреблять на благие цели. Таким образом, святочный рассказ в творчестве русских писателей воплотил христианскую традицию славления Христа, ставшую нравственной доминантой его (рассказа) художественного пространства. Автор - Галина Козлова Еще по теме: Статья "Обсуждение вопросов жизни и смерти при изучении рождественских рассказов" |
Автор: | Лючия [ 09 мар 2016, 21:02 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Не знаю, может не совсем в тему, но я нашла это, когда искала материалы для своей книги. Возможно, кому-то ещё пригодится. Даже не догадывалась, что существует столько видов и подвидов оборотней Моя фантазия лежит в обмороке Разновидности оборотней |
Автор: | Malena [ 09 мар 2016, 21:21 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Лючия, всемирное информационное поле реально существует *не так давно как раз начала (или вернулсь) задумываться об этой теме - оборотней* В статье реально огромный список, где-то половину знаю (даже если чуть под другими именами), остальное - нет. Любопытно, хотя сумбурно =) Интересно было бы первоисточники полистать (они там не указаны), т.к. сие явно компиляция информации. Хочется отделить фантазии автора статьи от мифологии. |
Автор: | Лючия [ 09 мар 2016, 21:35 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Malena писал(а): Хочется отделить фантазии автора статьи от мифологии. Malena, это само собой, но я про обилие пиСчи для фантазии. |
Автор: | Malena [ 09 мар 2016, 21:38 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Лючия, ага, я как раз говорила о том, что моя фантазия (внезапно и не вовремя!) заработала в направлении оборотней (под влиянием совпадений, уже второе будет, с твоей статьей)) |
Автор: | Citron-El [ 17 мар 2016, 09:27 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
40 советов "Как научиться хорошо писать" от Умберто Эко еще в виде текста источник |
Автор: | Лючия [ 19 мар 2016, 09:28 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Citron-El писал(а): 40 советов "Как научиться хорошо писать" от Умберто Эко В который раз убеждаюсь, что всё относительно. Иногда и многоточия нужны, и без устойчивого выражения не обойтись, и вульгарные слова необходимы (в диалогах, к примеру, чтобы показать характер героя). Malena писал(а): Уроки писательской магии в "детских" книгах Лукьяненко Класс! Даже купить захотелось. Надо будет поискать в книжном. |
Автор: | Citron-El [ 19 мар 2016, 16:16 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Цитата: В который раз убеждаюсь, что всё относительно. Иногда и многоточия нужны, и без устойчивого выражения не обойтись, и вульгарные слова необходимы (в диалогах, к примеру, чтобы показать характер героя). Лючия, как-то меня озадачили рассуждения в ключе "все относительно" ) Любые подобные советы служат памятками, а не инструкциями. Если следовать каждой букве, не миновать участи дурака из пословицы, который лоб расшибет. Относительно данного списка. Хронические недочеты в нем подмечены очень точно. Стоит помнить, что Умберто Эко - итальянский писатель, и делать на это поправку. Если судить по примеру с осетриной, под устойчивыми выражениями он наверняка подразумевает клише. От устойчивых выражений мы в русском языке никуда не денемся, а вот злоупотребление клише никогда не идет тексту на пользу. Список служит подсказкой: на какие ошибки стоит обратить внимание. Чтобы от них избавиться, нужно завести привычку думать дважды прежде, чем ставить многоточие, и аккуратно подбирать стилистически окрашенные слова. Эти пункты я отмечала, как хронические недочеты, у себя и других авторов на этом форуме: 1,2,3,6,7,8,10, 11, 13, 14, 15, 19, 21, 23, 24, 27, 28, 30, 37, 38 Не мало, да?) Есть над чем работать. |
Автор: | Malena [ 21 июн 2016, 20:22 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Фандомы просвещают)) Узнала два новых термина (этимологически аж из 30-х годов ), характеризующих художественные приёмы в литературе или кино: «Клиффхэнгер» ( англ. cliffhanger - «повисший на скале, обрыве»). Значение термина как художественного приема можно передать следующим образом: герой сталкивается со сложной дилеммой или последствиями своих или чужих поступков, но в этот момент повествование обрывается, оставляя развязку открытой до появления продолжения. В отличие от интриги в художественной литературе, где автор лишь наводит зрителя на мысли о возможном развитии главной сюжетной линии, клиффхэнгер подразумевает достаточно быстрое развитие сюжета, носит остросюжетный характер (когда зритель до следующего эпизода не знает, погиб ли герой или нет; взрывы и пр.) и требует мгновенной развязки. Этот приём часто используется авторами, чтобы увеличить вероятность того, что зрители будут заинтересованы в продолжении в надежде узнать, чем закончилась история. Идея заканчивать рассказ в момент, когда читатель в напряжении ожидает развязки (которая, в большинстве случаев, происходит в начале рассказа следующего), стара настолько же, насколько сама литература. Этот приём, в частности, является главной темой персидского сказочного цикла «Тысяча и одна ночь», где Шахерезада, спасая свою жизнь, использовала всё своё красноречие, рассказывая царю сказки до восхода солнца (который не без умысла наступал на самом интересном месте повествования). Нынешнее же название, по мнению учёных-филологов, возникло благодаря приключенческим фильмам немого кино ранних 1930-х годов в которых главный герой буквально стоит на краю обрыва (по некоторым версиям, это произошло после выхода романа «Голубые глаза». Здесь клиффхэнгером стал момент, когда герой повис на скале, и весь вопрос был в том, сможет ли он выбраться из этой ситуации). «Макгаффин» (англ. MacGuffin) - предмет, вокруг которого закручивается сюжет. Это своего рода формула для конструирования сюжета: - завязка сюжета построена на поисках того или иного предмета; - предмет является источником конфликта между персонажами, но сам по себе в сюжете может не участвовать (а значит, его потребительские свойства будут совершенно не важны). - если в качестве объекта, за которым все охотятся, выступает не предмет, а живой персонаж, мы имеем дело уже с ходячим макгаффином; - предмет может играть сюжетообразующую роль не для всего произведения, а для конкретной линии (моё прим.: игрушка-олень, которую Давос сделал для Ширен в "Игре престолов"). Сам термин и концепцию макгаффина ввёл в оборот режиссёр Альфред Хичкок в 1935-м году в своём фильме «Тридцать девять ступеней». Хичкок называет макгаффин своего рода дыркой от бублика (a McGuffin is nothing at all). «Не важно, что это за вещь; главное, что все хотят ею обладать», - говорит Хичкок, добавляя, что в хорошем макгаффине всегда присутствует элемент непрояснённости. О происхождении слова Хичкок рассказывал: «Вас может заинтересовать, откуда взялся сам термин. Это вроде как шотландская фамилия, взятая из байки про двух человек в поезде. Один говорит: „Что там завёрнутое лежит на верхней полке?“ Второй отвечает: „А, это Макгаффин“. — „А что такое Макгаффин?“ — „Ну, это такой аппарат для ловли львов в горах Шотландии.“ — „Но в горах Шотландии нет львов!“ — „Значит, нет и Макгаффина!“ Получается, что Макгаффин на самом деле — то, чего вообще нет». В приключенческих сюжетах макгаффин, как правило, демонстрируется зрителю (Серебряный Кристалл в «Sailor Moon») и даже выносится в название фильма («Двенадцати стульев»). В триллерах с артхаусной составляющей макгаффин может быть определён полушутливо либо парой слов и оставаться на протяжении всего фильма вне поля зрения зрителя, что лишний раз подчёркивает условность этого повествовательного приёма (правительственные секреты в «К северу через северо-запад» самого Хичкока, мерцающее содержимое чемоданчика в «Криминальном чтиве» Квентина Тарантино). |
Автор: | Malena [ 05 июл 2016, 19:45 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Из беседы с писателем Олегом Павловым (лауреатом литературной премии имени Александра Солженицына): |
Автор: | Citron-El [ 27 сен 2016, 21:51 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Я добавила в Урну шестой пункт: лишнее указание на принадлежность в случаях "почесал свой нос" и "поправила свою шляпку перед зеркалом". Вспомним еще раз о речевой избыточности вместе с Юрием Никтиным: Правило: Не вешать на каждое дерево табличку с надписью: "Дерево". Более того, раз уж повесили, то снять. То есть, вычеркнуть длинное и занудное объяснение, без которого и так все понятно. Все эти объяснения, которые так часто, к сожалению, встречаются, попросту раздражают. Никто не любит, когда его принимают за идиота. Но главное, что это вредит самой ткани произведения, снижает динамику. Это напоминание насчет дерева стоит вообще повесить перед глазами, чтобы время от времени натыкаться, спохватываться, отыскивать в своем замечательном произведении эти таблички - а они обязательно будут, каждый их вешает, но не каждый снимает! - и снимать, снимать, снимать... Это очень важное правило. К тому же очень простое в исполнении. Никто, ни один писатель не в состоянии писать сразу четко и ясно, уж поверьте, я общался с очень многими. Всяк пишет с массой сорняков, но уровень писателя во многом определяется как раз тем, сколько сорняков он убирает из написанного, а сколько оставляет. ...То же самое и в языке: убирать многочисленные сорняки, которые понимающего раздражают, а непонимающему попросту портят впечатление. Перечислить их все немыслимо, укажу на один, едва ли не самый частый, и по нему можно понять, что я пытаюсь объяснить. К примеру, когда начинающий хочет написать фразу: "Он сунул руку в карман", то, умничая, обязательно уточняет: "Он сунул руку в свой карман", из чего сразу понятно, какой честный, не полез шарить по чужим карманам. Или: надел свое пальто, взял свой зонтик, и т.д. и пр., что понятно англичанину, это у них эти his и her обязательны... Если умничающий новичок хочет написать, что кто-то кивнул, то обязательно уточнит, что кивнул головой, как будто можно кивнуть чем-то еще! Есть умельцы, которые составляют фразу еще круче; "Он кивнул своей головой". Такие книги можно сразу отбрасывать, ибо по перлам сиим виден общий уровень творения. Иногда встречаются чемпионы: "Он кивнул своей головой в знак согласия"! Здорово? Но и это, как говорит одна на телевидении, еще не все. Однажды я встретил вовсе шедевр: "Он кивнул своей собственной головой в знак согласия, подтверждая сказанное"! Ну, тут уж унтер Пришибеев с его утопшим трупом мертвого человека - вершина стилистики. |
Автор: | Citron-El [ 24 окт 2016, 13:49 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Мастер-класс. Г.Л. Олди «Искусство недосказанного» Югэн, или Призрак японского городового. Кратко о статье: Что такое «югэн» и почему искусство тонкого намёка оказалось забыто, а читатель требует от автора описывать каждую заклёпку? Г. Л. Олди высказываются в защиту недосказанности. Каждый уважающий себя читатель знает несколько страшных заклинаний. Ну, скажем, «крибле-крабле-бумс». Кто читал «Снежную королеву» Шварца, тот помнит «Снип-снап-снурре, пурре-базелюрре». Кто её не читал, а читал «Гарри Поттера», тот вспомнит какую-нибудь «аваду кедавру». Мы знаем ещё одно страшное заклинание: cаби, ваби, сибуй и югэн. Не пугайтесь, это четыре основных принципа японской эстетики. Обо всех четырёх мы говорить не будем, потому что это длинно, долго и не хватит нам на это сегодняшнего дня. Поговорим только про югэн. Вы спросите: какое отношение это имеет к фантастике? Сейчас выясним. ЭСТЕТИКА НАМЁКА «Югэн» по-японски — это «тёмная прелесть». «Моя тёмная прелесть», как сказал бы братец Голлум. Так называют искусство (эстетику) намёка и недосказанности, недоговорённости, пустого пространства. Как сказал в своё время японский художник: «Если хочешь нарисовать цветок, нарисуй пространство вокруг цветка, и цветок сам проявится». Японцы полагают, что недосказанность, пустоты, намёки без указания на конкретное решение придают произведению эстетический шарм. То есть у зрителя, слушателя, читателя возникает чувство прекрасного. В чём, собственно, важность югэн (теперь, после объяснения, мы спокойно будем пользоваться этим термином)? Верно воспринятые намёк и недосказанность превращают читателя из потребителя в соавтора. Ему указывают путь, по которому он дальше идёт сам. Ему намекают на ряд обстоятельств, которые он связывает — сам! Ему показывают краешек, а он открывает тайну сам. Помните, как видел донну Анну дон Гуан в «Маленьких трагедиях» Пушкина? Её совсем не видно. Под этим вдовьим чёрным покрывалом Чуть узенькую пятку я заметил. Дон Гуан. Довольно с вас. У вас воображенье В минуту дорисует остальное; Оно у нас проворней живописца, Вам всё равно, с чего бы ни начать, С бровей ли, с ног ли. Лепорелло. Читатель, умеющий воспринимать искусство намёка, недосказанности, недоговорённости, пауз и лакун, воспринимает книгу, спектакль, картину как со-автор и со-творец. У него просыпается воображение, и он восстанавливает недостающие детали. Дело не в том, что автор эти детали потерял, забыл про них, что-то не доделал. Мы говорим о намеренно оставленных намёках и пустотах, о еле слышных полутонах. Они будят воображение, заставляют — вернее, провоцируют — читателя или зрителя самостоятельно достраивать картину, заполнять пустоты и ловить настроение. Кроме логических цепочек информации, ловится эмоциональное и эстетическое состояние, если угодно, аура. Это превращает напечатанный текст не просто в набор букв, которые обозначают некие слова и понятия, а в своего рода символьность, которую читатель воспринимает на другом уровне, наблюдая скрытое между строк. Югэн как эстетический принцип был очень свойственен фантастике «золотого» и «серебряного» веков. Причём как нашей, так и зарубежной. Для того чтобы пользоваться югэном, не нужно родиться японцем. Если взять, к примеру, «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери, мы там много где найдём принцип югэн. У Брэдбери масса сознательных недоговорённостей: он не объясняет нам подробно, на каком топливе летела ракета на Марс, как долго она летела, откуда на Марсе взялась та или иная цивилизация. У Брэдбери в одном рассказе марсиане выглядят так, в другом — иначе, в третьем их вообще нет. Но какой же огромной популярностью и любовью пользуются у читателя «Марсианские хроники»! То же самое можно сказать, к примеру, о творчестве Роджера Желязны, братьев Стругацких. Если брать более поздних писателей, наших современников, — Андрей Лазарчук, Андрей Столяров (особенно ранний), Вячеслав Рыбаков, Марина и Сергей Дяченко, Андрей Валентинов. У западных коллег — Нил Гейман, Джо Хилл, Чайна Мьевиль... Фантасты, которые дружат с воображением, создавали и, к счастью, создают наиболее яркие, невероятные, но при этом цельные и логичные миры. Они в полной мере использовали принцип югэн в прошлом и используют поныне. ЗАКЛЁПОЧНИКИ НАСТУПАЮТ Но в начале двухтысячных принцип югэн начал постепенно уходить из фантастики. Сначала массовый читатель, причём даже не самый глупый, стал недосказанность воспринимать с раздражением, а потом — со злобой. Намёк принимается в штыки. Читатель уверился, что недосказанность имеет место в книге не из эстетических соображений, а потому что автор чего-то не знает. Как же так, он мне о самом интересном не рассказал! А если автор знает, то забыл об этом написать в книжке, недоработал, упустил, поленился — ай-яй-яй! Важным эстетическим достоинством текста становится не намёк и недосказанность, а соответствие текста художественного тексту энциклопедии. На том ли месте находится замок в книге, где должен быть согласно географическому справочнику? Соответствует ли третья слева заклёпка на хауберке тому изображению, которое я видел в пособии по доспеху соответствующего периода? Может ли фотонный звездолёт развить указанную скорость, а если может, то сколько ему на это понадобится топлива и какого именно? За какое время и с каким ускорением он эту скорость разовьёт — и как устроен его реактор? Всё вышеописанное — повторимся! — становится не просто категорией достоверности, а категорией эстетической: это хорошая книга, раз всё правильно написано. Соответственно, талант писателя — в том, что он верно следует энциклопедии. «Читатель, умеющий воспринимать искусство намёка, недосказанности, недоговорённости, пауз и лакун, воспринимает книгу, спектакль, картину как со-автор и со-творец» Вслед за читателем подтягиваются критики. Прошло немного лет — и критик соответствие заклёпки в романе заклёпке из энциклопедии начинает считать эстетической категорией. В рецензиях этому уделяется особое внимание. Вместо того чтобы разбирать, грубо говоря, сюжет, мотивации героев, достоверность характеров и образов, динамику сюжета, эмоциональное впечатление от книги, критик начинает проверять текст на соответствие справочнику — или его, критика, представлениям о том, как это должно быть на самом деле. Мы — сторонники художественной достоверности. Если пишешь, ты должен в целом знать, о чём пишешь. Но не прописывать всякую заклёпку, считая это основной задачей писателя. Художественная достоверность предполагает некоторое количество неверных заклёпок и некоторое количество заклёпок, о которых я, писатель, не говорю вслух. Заклёпочничество же предполагает полный перечень всех заклёпок, имеющихся в предмете, к тому же в строгом соответствии со справочником. Художественная достоверность — это не соответствие реалий художественного произведения и энциклопедии, а область пересечения знаний писателя и знаний читателя. Подчёркиваем: читателя, а не специалиста, тем более — узкого специалиста, который, если верить Козьме Пруткову, подобен флюсу. Поэтому, если девяносто девяти читателям из ста происходящее в книге кажется достоверным, а одному человеку, специалисту в данном вопросе, — нет, из-за одной конкретной детали... С нашей точки зрения, в этом нет ничего страшного. Мы не за безграмотность, мы говорим о том, что нельзя ставить во главу творческого угла полную прописанность материала и техническую, а не художественную достоверность. Это инструмент, а не цель. Знать то, о чём ты пишешь, — условие, которое тебе помогает войти в материал и написать художественное произведение. Вслед за читателями и критиками искусство намёка и недосказанности начинают убивать сами писатели. Что делают эти господа? Ах, Стругацкие в «Обитаемом острове» не всё нам подробнейшим образом рассказали! Умолчали, как живут за границей государства, что происходит с варварами, как танки борются с белыми субмаринами, кто всё-таки построил имперский бомбовоз, что происходит в Островной империи, почему началась война, кто её начал и зачем... Отлично! Мы посадим десять литераторов, и они будут продолжать «Обитаемый остров»! Расписывая каждый намёк в хлам! В слякоть! Разжёвывая подробнейшим образом! То есть убивая соавторство читателя на корню. Читатель не должен сам ничего достраивать и придумывать — придут наёмные работники и всё подробнейшим образом изложат. Подтянулись сериальщики. Если писатель закончил книгу, то потом он пишет вторую на базе всех недоговорённостей, которые остались в первой. Ага! Вот здесь у меня незаконченная сюжетная линия. Тут побочный герой — дай-ка я про него напишу! Здесь неизвестно, откуда у папы главного героя дворянство... Замечательно! Сейчас напишу приквел, как он геройским поступком его заслужил! АНТИЮГЭН Искусство намёка убивается на корню. Даже самые замечательные писатели начали поддаваться давлению заклёпочников. Мы недавно читали свежий роман Роберта Маккаммона из цикла о Мэтью Корбетте. Это практически не фантастика, там совсем, на краешке, есть мистика. И то с использованием югэн — непонятно, мистика это была, гипноз или человеку всё просто привиделось. Маккаммон умеет пользоваться намёками и делает это очень хорошо. Однако роман выстроен на историческом материале, воспроизводит исторический антураж начала XVIII века. Автор материал прорабатывал, знает хорошо. Но ему нужно было для построения сюжета добавить какие-то мелкие технические изобретения, чтобы чуть-чуть облегчить героям жизнь. Некоторые события Маккаммон смещал по времени на два-три года. Плюс мелкие нюансы, которые неспециалист вообще никогда в жизни не заметит. И, видимо, к моменту написанию третьей книги писателя уже достали «заклёпочники» — читатели и критики. Достал «антиюгэн». Пошли письма: «А эта шляпа появилась на три года позже», «А этот пистолет был изобретён на пять лет позже и выглядел чуть-чуть иначе». Всем же не объяснишь, что значит художественная литература, художественный вымысел. Маккаммон писал не исторический научный трактат. Возьмите любой исторический роман, без всякой фантастики, и вы там найдёте огромное количество мелких и средних искажений истории, фактажа и так далее. Это естественный, общепринятый приём исторических романистов, который используется уже сотни лет. Но сейчас этот приём стали воспринимать в штыки. И Маккаммон написал большое послесловие к книжке: мол, я знаю, всё знаю, и справочники читал. Но, уважаемые читатели, мне для моего романа нужно было, чтобы это изобрели тогда-то, а то событие произошло позднее, а это я вообще не стал описывать, потому что оно в книжке не нужно! Фактически превосходный писатель с большим опытом извиняется перед дураками, которые требуют от него лобового соответствия энциклопедии. Та же проблема возникла, к примеру, у Дэна Симмонса. Он в эпилоге к «Чёрным холмам» тоже «послесловие» написал, но уже художественно. Роман «Чёрные холмы» превосходен. Кульминация сильнейшая, развязка блистательная! И после неё следует эпилог невероятных размеров, где подробнейшим образом излагаются биографии целого легиона главных, второстепенных и третьестепенных персонажей. Это не имеет никакого отношения ни к сюжету, ни к проблематике произведения. Но! — вот такая-то героиня, она поступила в университет, а потом тяжело заболела, а потом её прооперировали, умерла она в таком-то году, похоронена на таком-то кладбище, аллея номер пять, склеп четвёртый. Огромный эпилог ничего не даёт — только убивает кульминацию и сопереживание в финале. Это антиюгэн. Можно ещё вспомнить Чайну Мьевиля. Был у него дебютный роман «Вокзал потерянных снов», который Мьевиль писал очень долго. Там югэн — недоговорённости, намёков — очень много. Роман замечательный. Кроме полёта фантазии и сюжета, роман привлекает ещё и тем, что автор не стал пускаться в подробные объяснения, как образовался описанный в книге мир с кучей разных довольно странных рас, как эти расы развивались и сосуществовали. В наличии лишь небольшие исторические экскурсы — только то, что реально нужно для сюжета. Если взять более свежий роман Мьевиля «Кракен» — там автор уже начал всё куда более подробно выстраивать и объяснять. И опять же, на наш взгляд, роман получился в художественном смысле слабее предыдущих. «Югэн — это краешек гребня шлема, по которому читатель может представить воина» НА СМЕРТЬ ЮГЭНА. Итак, на сегодняшний день югэн как эстетическая категория убита. Убита всеми нами — писателями, читателями, критиками, издателями. Мы воспринимаем намёк не как искусство, а как недоработку. Мы говорим: это недостаток автора. И одновременно со смертью югэн происходит обратное превращение читателя — из соавтора в потребителя. Почему? Читатель с удовольствием читает на бегу, в метро, в автобусе, где угодно — урывками. Если не надо ничего домысливать-достраивать, а можно лишь потреблять — это можно делать, в сущности, где угодно и как угодно. Сосредоточенное чтение вымирает — в первую очередь из-за отсутствия югэн. Потребитель требует, чтобы ему самым подробным образом прописали видеоряд, звукоряд... Об этом недавно говорил наш коллега Ешкилёв — о переходе читателя на аудиовизуальное, в первую очередь визуальное восприятие. Когда из букв самостоятельно не вычитывается образ. Этому в первую очередь способствуют кинематограф и компьютерные игры. В фильмах, которые называют «фестивальными», есть недоговорённости и намёки, которые будят воображение. Но в стандартном ширпотребе нет необходимости что-то достраивать, домысливать, до-ощущать. Возможно, в целом кинематограф как вид искусства не подразумевает такого количества намёков, которые может позволить себе литература. Хотя это умели делать Тарковский, Феллини, Антониони... Но многие ли сейчас смотрели Феллини, Антониони и Тарковского? Югэн — это возможность показать краешек гребня шлема, по которому читатель увидит воина. Ты прочитал описание леса — и ясно представил себе лес с горьковатым осенним ароматом, с шелестом опавших листьев под ногами, с ветвями, колышущимися над головой; лист падает перед твоим лицом, паутинка приклеилась на щёку. Увы, люди перестали вычитывать образ из слов. Не видят, не извлекают, не способны смоделировать. И требуют, чтобы мы им рассказали. Хотят не образов, а подробных описаний: кто во что одет, как шёл, как выглядел. А не две-три яркие черты, которые формируют образ. Потребитель отвыкает пользоваться воображением, достраивать текст до полноценного восприятия. Он хочет, чтобы лес был прописан самым детализированным образом: лист, паутинка, расстояние от веток до головы. Самостоятельно потребитель вообразит разве что запах горелого пороха, когда стреляет в игре. Он привык, что ему дают всё готовое, и требует этого от книги. Язык книги становится предельно кинематографичным, сценарным в плохом смысле слова. Нельзя ни на что намекнуть, надо чётко объяснить: листья жёлтые, земля коричневая, на заднем плане на расстоянии полутора километров едет паровоз. Напиши вместо полутора километров просто «вдалеке», и потребитель начинает нервничать. Он не может достроить: где — вдалеке? Югэн позволяет вычитывать из букв образ. Отсутствие югэн позволяет вычитывать из букв информацию. Чувствуете разницу? Источник Поделилась LeNoir В дополнение, кому интересно, о других эстетических принципах. |
Автор: | Tes [ 25 окт 2016, 12:17 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Ммм... а эту статью Олди я еще не читала, спасибо Вот, кстати, за что люблю книги Олди и Валентинова - они заставляют думать. Я не знаю и не хочу знать, сколько исторических ошибок в "Алюмене", но это превосходная трилогия! А "Кракена" Мьевиля я не осилила... На тему "заклёпочников" как раз на днях видела спор на одном ресурсе творческом: к автору произведения прицепилась одна дама из-за фразы, что "статуя держала в руках модель атома". Дама заявляла, что написано непонятно, надо всё объяснять, она вот не знает, как выглядит модель атома и т.д. и т.п. Автор и еще несколько читателей доказывали, что как выглядит атом проходят в школе. Буду вечером читать дальше книгу Дена Симмонса с Диккенсом в главной "роли")) |
Автор: | Flanny [ 25 окт 2016, 12:55 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Югэн - красивое и новое для меня слово И теперь я знаю, по какому принципу написана примерно четверть, если не больше, "Трилогии" |
Автор: | Citron-El [ 25 окт 2016, 15:48 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Tes писал(а): Ммм... а эту статью Олди я еще не читала, , спасибо Спасибо Маше На мой взгляд, оч. полезная статья. Flanny писал(а): И теперь я знаю, по какому принципу написана примерно четверть, если не больше, "Трилогии" А мне вот кажется, что я тот еще заклёпочник А тайны-в-Трилогии это такое... Ну, сейчас будет кульминация! Давай, Терри\Эльвендорк\Кенди\ Загадочный дядя! Настала пора выложить карты на стол. Терри\Эльвендорк\Кенди\ Загадочный дядя: "Не вижу причин откровенничать при данных обстоятельства" |
Автор: | Citron-El [ 07 дек 2016, 18:29 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Писательский марафон или роман за 30 дней. Поделилась LeNoir NaNoWriMo – уникальный писательский флешмоб. NaNoWriMo (Нанораймо) американский проект, который захватил весь мир. Ежегодно, 1 ноября, тысячи писателей со всего мира окунаются в мир творчества. Ими движет одна цель – написать роман. Месячник писательства использует волшебный принцип дедлайна – напиши или умри! Каждый автор, кто за месяц преодолеет планку в 50 000 слов становится победителем. Эта победа, прежде всего над собой, над глупой неуверенностью, что вы никогда не напишите роман. Победитель Нанораймо это будущий профессиональный писатель. Их сайт: http://nanowrimo.org/ Группа Вконтакте: https://vk.com/nanowrimo --- Надо будет попробовать в следующем году. |
Автор: | Citron-El [ 27 мар 2017, 22:45 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Подборка от учебного центра Института книги. Warning: Ненормативная лексика
Ниже - подборка из десяти реплик, монологов и восклицаний, которых всякому автору однозначно следует избегать. Кстати, многих других реплик, монологов и восклицаний тоже следует избегать. Но если вы пройдетесь по своему тексту и разберетесь хотя бы с этой десяткой, ваша карма уже улучшится в очень значительной мере. Итак: Забудьте все вышесказанное. Любая фраза - банальная, нелепая, неловкая и даже ненужная - может в устах вашего героя оказаться гениальным ключом к новому повороту сюжета, к нетривиальной развязке, к неординарному представлению читателям самого героя с совершенно новой стороны. Но для этого надо понимать, что написанная вами фраза - банальная, нелепая, неловкая и даже ненужная. А такое, увы, бывает раз в сто лет. Проверьте: ваш раз - именно такой раз или какой-нибудь совсем другой раз? И если вы не уверены - глубокомысленно промолчите. |
Автор: | Citron-El [ 04 май 2017, 00:14 ] |
Заголовок сообщения: | Re: Для писателей (полезные материалы) |
Как написать предысторию и не усыпить читателя. Автор: Story Sensei Перевод: Citron-EL Предыстория или прошлое персонажа — это объяснение для его мотивов в настоящем. Объяснение призвано помочь читателю понять персонажа и вызвать симпатию к нему. Однако не стоит рассказывать о прошлом с первых глав. Читателя интересует, что происходит сейчас. Позднее, когда он будет достаточно заинтригован личностью персонажа, ему захочется узнать предысторию. Вот, несколько способов её рассказать:
* Правила написания предыстории: Как сделать так, чтобы читатель захотел узнать о прошлом героя?
Проверьте себя * |
Страница 6 из 7 | Часовой пояс: UTC |
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group http://www.phpbb.com/ |