Настало время открыть второй ящичек.
Ящичек открывается туго, со скрипом, буквально по миллиметру.
Кевин зажмурил глаза. Сегодня был самый страшный день в его жизни.
Диктор по радио, прервав еженедельную танцевальную передачу, сдавленным голосом объявил, что началась война.
Кевин стоял, зажмурившись, и повторял про себя только одно предложение, изменившее всю его жизнь.
Отец застыл на крыльце с неприкуренной сигаретой. Только по глубокой морщине на лбу можно было понять, что он услышал сообщение диктора. Мама, в фартуке и со следами муки на лице, застыла в дверях и тихо плакала.
А Кевин, зажмурился ещё сильнее, чтобы не расплакаться, и думал, как ему жить дальше.
Среди соседей началась суматоха. Женщины плакали уже в голос. Мужчины что-то обсуждали между собой в стороне. Люди метались из дома в дом, внося ещё большей сумятицы в происходящее. Они ходили, говорили, громко ругались.
Один только Кевин застыл посреди двора с ровно подстриженной травой и кусал губы до крови.
Кто-то задел Кевина, и ему пришлось открыть глаза. Мама наклонилась к его лицу и нежно потрепала по щеке.
- Малыш, иди в дом. Всё будет хорошо.
Кевин послушно кивнул и, не двигаясь с места, снова закрыл глаза.
- Иди в дом, малыш. Не бойся, война закончится, не успев начаться. Вот увидишь.
Кевин удивлённо приоткрыл один глаз:
"Мама, как может волновать тебя какая-то война, если Джейн Томсон сказала мне, что уезжает с родителями в Америку навсегда?" - хотел спросить Кевин, но так и не раскрыл рта.
Только зажмурился очень сильно, но слезы побежали по его щекам. Сегодня Джейн Томсон, самая красивая и добрая девочка в его классе, одной фразой разрушила спокойный и понятный мир Кевина. А у него даже не хватило смелости сказать ей очень важную вещь. И теперь очень жалел.
- Пойдём в дом, малыш. Я отрежу тебе самый большой кусок пирога.
- Джейн? Джейн Томпсон?
- Кевин, ты?
Этот голос заставил Кевина вспомнить страшный день. Тогда, стоя на заднем дворе родительского дома, Кевин мог думать только о Джейн. И никак не мог заставить думать себя о войне.
Осознание, что произошло что-то более страшное, чем отъезд Джейн, пришло позже. С уходом отца на рассвете. С резко постаревшей матерью. С вечным чувством голода. И с первой похоронкой в их маленьком городке.
Он слишком рано повзрослел. Но сейчас, посреди заснеженной улицы американского города, после 13 лет мирной жизни, Кевин вновь почувствовал себя ребёнком.
А перед ним, пытаясь запахнуть лёгкое пальто, стояла Джейн. И о чём она думала, выходя из дома? Так и заболеть недолго. Неужели трудно подобрать что-то по погоде?
Да чёрт с этим пальто! Перед ним стоит Джейн. И лукаво улыбается. Его Джейн.
В ближайшем баре её звонкий смех сливается со звуками музыки. В голове у Кевина бьют тысячи молоточков. То ли от выпитого виски, то ли от присутствия Джейн.
Кевин хочет рассказать про родной город и про работу. Но молчит и наблюдает за Джейн.
Джейн же хочет достать сигарету из пачки, но замирает в миллиметрах от неё и касается руки Кевина.
Кевин прижимает к губам тёплую руку Джейн и получает немое согласие.
За окном гостиничного номера уже загораются огни. Джейн, сидя на краю кровати, подводит губы красной помадой. Кевин курит и, молча, наблюдает за ней. Ему не хочется разговаривать. Только наблюдать. И постараться запомнить все мельчайшие детали. Или прикоснуться к её волосам.
Он протягивает руку, но не успевает. Джейн, легко поднявшись с кровати, надевает уже надоевшее Кевину пальто.
- Джейн…
- Кевин, прости, но мне пора. Не хочу заставлять мужа волноваться.
Слова Джейн лавиной накрывают Кевина. Он так много не успел сказать.
-- Деда, это кто?
Он узнаёт себя в его беззубой улыбке, в наивной неуклюжести и удивлённо распахнутых глазах. Он смотрит на внука, но видит себя в его возрасте. И старается отогнать от себя эти мысли. Он не успел, никогда не успевал.
Кевин забирает фотокарточку из рук маленького внука. Фотокарточка старая, чёрно-белая, с отбитыми уголками и чуть заметным почерневшем пятном снизу.
Сколько прошло времени с тех пор?
День, когда была сделана эта фотография, Кевин помнит прекрасно. 17 мая 1945 года.
Но годы никак не хотят складываться в двузначное число. Кевин помнит ту весну так же чётко, как список покупок на сегодня.
В последнюю весну войны Кевину исполнилось 16. Он ушёл на фронт, оставив матери записку в пару строк. Но война закончилась раньше, чем Кевин прибыл к месту назначения.
На привокзальном перроне было шумно и накурено. Люди приезжали, ждали попутных поездов, пытались уехать и ночевали тут же, на вокзале.
Кевина во Франции ничего не держало. А дома, в маленьком городке на границе, ждала мама.
Он, докуривая уже третью папиросу, лениво разглядывал людей на перроне. Что-то знакомое мелькнуло в толпе.
Знакомый поворот головы, полузнакомая улыбка и совершенно незнакомые глаза. Но ямочки на щеках… Он не мог её с кем-то спутать.
- Джейн! Джейн Томсон!
Кевин кричит изо всех сил, боясь, что его не услышат. Он бежит, сбивая людей и не обращая внимания на их ругань.
Запыхавшись, он останавливается рядом с девушкой.
- Джейн?
- Мы знакомы?
Под пристальным взглядом Кевин стушевался и уже было отступил на полшага назад, но, вдохнув побольше воздуха в лёгкие, решился ответить.
- Я Кевин. Кевин Гаррисон. Мы…
- Кевин, ты!
Руки Джейн обвивают его шею, а звонкий поцелуй в щёку заставляет Кевина улыбаться.
Джейн тоже улыбается. Просит Кевина рассказать про школьных друзей, и, не слушая, рассказывает обо всём на свете. Об Америке, о своей школе, о весне, застигшей Джейн во Франции.
И о поезде, который вот-вот должен подойти.
Кто-то из друзей Джейн успел заснять их на фотоаппарат. Именно в тот момент, когда Кевин убирал локон волос Джейн ей за ухо. А она, совсем как в детстве, задорно смеялась.
Поезд подошёл по расписанию. Джейн заходит в вагон, а Кевин кричит в открытое окно свой адрес и машинально машет рукой всем отправляющимся.
Джейн, не обращая внимания на друзей, ищет хоть какой-нибудь клочок бумаги.
А потом неожиданно выбегает на перрон. И целует Кевина долго и с детской непосредственностью. Кевин крепко прижимает к себе Джейн. И не хочет её отпускать.
- Моя, Джейн, ты моя, - шепчет Кевин.
Он думает, что Джейн его уже не слышит. Его шёпот тонет в канонаде привокзальных звуков.
С последним гудком поезда она резко разрывает объятья и запрыгивает на ступеньку вагона.
Крик Кевина поглощает второй паровозный гудок.
Через мгновение на перроне остаются только Кевин да пара солдат, опоздавших на поезд.
- Ну, деда, кто это?
Кевин, молча, смотрит на фотографию в руках. И также, молча, убирает в альбом.
- Кевин, тебе письмо пришло.
Мери Эмили нежно провела по щеке спящего мужа. И мельком посмотрела в окно. Окна их спальни выходили на идеально ухоженный задний двор.
Кевин открыл глаза и потянулся за письмом. Он долго смотрел на адрес отправителя и на только зарождавшееся утро за окном. Потом он посмотрел на часы.
7:00. Его жена слишком пунктуальна.
Кевин взял в руки письмо и посмотрел на обратный адрес. Неужели…
Кевин, все же решившись, одним движением раскрыл конверт. На его колени упала маленькая записка и фотокарточка.
"Уважаемый мистер Гариссон, прошу прощение за мое письмо. На днях я разбирала вещи и нашла вашу переписку с моей мамой. Не знаю, насколько вы близко общались с ней в последнее время (последнее письмо датировано 1957, а сейчас 1964), но я все же не могу не сообщить вам, что моя мать Джейн Аманда Милодж (Форрет) скончалась 2 апреля этого года. Похороны... "
Кевин, не дочитав письмо, отложил его в сторону. И взял в руки фотокарточку.
Он и его Джейн на перроне послевоенного французского городка. Она снова смеется. Она всегда будет смеяться.
Кевин не спустился к завтраку, хотя Мери Эмили звала его три раза и даже один раз поднялась в их спальню.
Он не вышел к обеду. Мери Эмили пыталась не нервничать, но понимала, что произошло что-то серьезное. Муж никогда не позволял себе так пренебрегать правилами их дома.
Кевин не спустился к ужину. Мери Эмили оставила ужин на столе, а сама отправилась спать в гостевую комнату впервые за последние 15 лет.
Кевин даже не заметил отсутствия жены. Он просидел весь день в пижаме, думая о своей Джейн...
Когда им было по 9 лет, они вместе пошли удить рыбу. Но поймали только речные водоросли. Джейн по дороге домой первый раз взяла его за руку.
Через месяц они вместе удирали из соседского сада, звонко хохоча, и кидались украденными яблоками в сторожа.
Через полгода Кевин осмелился первый раз поцеловать ямочку на щеке Джейн.
Еще через полгода родители Джейн решили уехать. И Кевин учился жить без нее.
Кевин перевернул фотокарточку. На обратной стороне легкой рукой Джейн было выведено: "С любовью".
Вход 
Регистрация
FAQ
Поиск
C удовольствием перечитала знакомые эпизоды, жду новых!
Извиняюсь 
Спасибо. И я не имею ничего против обращения на "ты" 
